– Он же не умер? – с надеждой в голосе спросил кто-то.
– Мишкин! – попытались приподнять тело товарищи.
Мишкин замычал, от горячего лица пошел пар, а в твердом как асфальт снегу на тротуаре осталась четкая вытаявшая маска с глубокими щеками, подбородком и носом. Пролежав на морозе четверть часа, курсант не получил даже легкого насморка. Очевидно, все бактерии в его продезинфицированном организме подохли еще до выноса на мороз.
В тепле Мишкин пытался шевелиться и открывать рот, но все равно ничего сказать не смог. Только мычал и закатывал глаза. На стуле сидел неустойчиво, все норовил упасть вбок. Его как куль погрузили в свадебную «Волгу» и отправили в училище.
Очередные летние соревнования авиамоделистов на подходе и обычно неторопливая Подвальная жизнь непроизвольно ускоряется, заставляя работать и днем и, в основном, ночью. На столах внешне беспорядочно, а на самом деле в строжайшем порядке разбросаны остовы будущих бойцовок и планеров, почти беспрерывно звенит дисковая пила, выпуская километры реек и реечек, пахнет раскаленным сосновым маслом, эмалитом и нитрокрасками.
Второкурсник Ринат сосредоточен на изготовлении очередного набора нервюр. Он проводит напильником по зажатой в тисках пачке заготовок, каждый раз внимательно изучает результат и проверяет его шаблоном. Работа ответственная, хотя, признаться честно, довольно нудная. Но Ринату нипочем. Он от природы неразговорчив и любит углубляться в дело полностью, оставив за бортом своего внимания неизбежные в Подвале шутки и приколы, хвастливые рассказы о победах на женском фронте и сплетни про преподов.
– Ринатик, слушай, будь другом! Эмалит закончился! Проглядели, что в банке последние капли. Сгоняй в санчасть к дежурной медсестре. Попроси в бутылочку поллюционного клея. А завтра утром выпишем со склада еще эмалит.
– Как говоришь клей называется?
– Пол-лю-ци-он-ный. Может на бумажке название запишешь?
– Да лучше запишу, а то забуду такое название. А где они его берут?
– Не знаю, говорят, в летных училищах его всегда навалом.
Ринат убежал.
Вернулся он через полчаса. Мрачный и неразговорчивый. Встал к своим тискам и молча продолжил работу.
– Что так долго? Клей-то принес?
– Дать бы тебе по морде! Специально по плацу бегал, остывал, а то бы точно дал!
После этого случая дух Подвального коварного братства Ринату опротивел. Он по-прежнему моделировал, но делал все обособленно, мало разговаривал и не участвовал в ночных посиделках с поеданием жареной картошки.
Так и не заросла сердечная рана, нанесенная удивленной медсестрой.