Горестной была ночь с шестнадцатого на семнадцатое марта во всех волковыских и окрестных дворах, доделывала смерть в эту ночь то, что не успела в погибельный день Вербного воскресенья, подбирала недобитых, гасила надежды живых. И в мучительную эту ночь волковыские бояре клялись припомнить крыжакам кощунственный наезд в час молитвы, вернуть мечами кровавый долг.
Назавтра под вечер, загнав по дороге из Слонима трех коней, появился у Верещаков измотанный страхами Андрей Ильинич. Печальной была радость встречи: готовился к празднику, сам маршалок Чупурна согласился сватать для Андрея дочь Росевича, а прибыл на похороны. Условился с Софьей и Мишкой, что в мае, когда пройдут сорок дней, приедет для обручения.
На пасху проследовал через Волковыск великий князь Витовт, и Андрей присоедипился к свите. Пасху же в Волко-выске не отмечали: как было радоваться Христову воскресенью, если чернели посреди снегов свежие могильные холмы.
КЕЖМАРК.
ДЕНЬ ОБРЕТЕНИЯ ЧЕСТНОГО КРЕСТА
После двух недель неспешного путешествия через Брест и Люблин великий князь со всем своим обозом и полтысячью охраны прибыл в Ланцуту, где уже ожидал его король Ягайла. Отсюда зелеными весенними дорогами направились в Новый Сонч и остановились в замке, вознесенном на скале над разливом бурного Дунайца. Здесь, посовещавшись с епископами, король решил остаться под защитою замковых стен и передал все полномочия для бесед с королем Сигизмундом князю Витовту. Назавтра великий князь с пышною свитой своих и польских панов, со своею хоругвью и отрядом польских рыцарей, с внушительным поездом подвод выступил в путь. Дорога кружила среди лесистых гор; то вилась по узкому лесному ущелью, то взбиралась под самое поднебесье, и с высоты далеко открывались одетые свежей зеленью долины и холмы, а внизу сквозь позолоченный воздух сверкали петли реки, вдруг разбивавшейся жемчугом на перекатах; или дорога шла по крутым склонам, а то и вовсе краем каменистого обрыва, в котором стояли, подобно рогатинам, островерхие пихты. Часто виднелись на обезлесенных холмах крепостцы, сложенные из желтого камня, совершенно неприступные. Бояре княжеской охраны, привыкшие к глухим равнинным пущам и легким погоркам, дивились красоте сончской земли. «Ну, прямо рай! — думал Ильинич.— Буду рассказывать Софье — не поверит!»
Заночевали в Мушине — князь и епископы в замке на вершине горы, бояре и польские шляхтичи — в повозках. С зарею поднялись и под вечер прибыли в Кежмарк, встреченные по дороге толпою знатных венгерских палатинов. Под постой князю, и свите, и охране были отведены в полуверсте от замка тесные деревянные дома в два-три потолка, с тесными дворами и стайнями, однако хорошо обеспеченными овсом и сеном. Утром, с подобающей важностью вырядившись, поехали в замок. Пели трубы; венгерская стража раздвигала густую толпу кежмарских ротозеев, вышедших поглазеть на необычных королевских гостей и несметные подарки, которые несли на руках две сотни бояр.