- Не бурчи! Какая ты, оказывается, скандальная.
Толян разливает бренди по рюмкам, а Евгения лишь удивляется себе. Прежде она ударилась бы в панику: остаться наедине с таким шалым мужиком, да ещё пить с ним! А теперь она почему-то уверена, что сможет быть хозяйкой положения...
- Ну, Жека, за твою смелость!
- Велика смелость - решиться на развод!
- Не скажи, многие хотели бы решиться, да боятся.
- К вам с Ниной это не относится!
- Ты так думаешь?.. Кстати, могла бы и допить. Тост за тебя подняли!
- На днях я попробовала допивать... Видел бы ты меня!
- Опьянил воздух свободы. И как ощущение после перебора?
- Не дай Бог! Наизнанку всю вывернуло!
- Тогда будем пить понемногу, но часто. Давай за то, чтобы не повторять старых ошибок.
- Хотелось бы...
- Сыграй что-нибудь! Сколько раз мы с тобой в компаниях были только однажды я слышал, как ты играла и пела.
- Почему-то Аркадию мое пение не нравилось.
- По-моему, ему и жить не нравилось!
- Не будем о нем, - она провела рукой по струнам. - Что пан желает послушать?
- Сыграть что-нибудь из Есенина.
- "Отговорила роща золотая". Пойдет?
- Пойдет. Это и моя любимая.
Он слушает молча. Притих, задумался и в эту минуту показался ей таким уязвимым...
- Ох, Женька, всю душу ты мне вывернула! До печенок достала!
Он наклоняется, чтобы поцеловать ей руку, но в последний момент передумывает, крепко хватает её за подбородок и целует в губы. Взасос. Она отталкивает его. Так, что Толян чудом удерживается на табуретке.
- Горячая! А чего толкаешься? Ты же мне отвечала!
- Не придумывай!
- Уж поверь. Равнодушных женщин я знаю. Их целуешь, будто снулую рыбу - в ответ никакого движения. А от тебя жар идет, как от печки. Как же ты столько лет с Аркадием жила? Вопрос снимается - дурацкий! Дедушка Крылов в таких случаях говорил: чем кумушек считать, трудиться, не лучше ль на себя, куму, оборотиться?!
Он кладет руку ей на колено и пристально смотрит в глаза.
- Я тебя хочу!
- А я тебя - нет!
- И ты хочешь. Только ещё не знаешь. Тебя, как консервную банку вскрывать надо. И предварительно разогреть.
Он опять впивается в её губы и так сильно прижимает к стене, что она впечатывается в неё затылком. Гитара соскальзывает на пол.
- Пусти! - Евгения ежу испугалась. Она вовсе не хозяйка положения, как думала вначале.
- И не подумаю. Ищи дурака!
- Я позвоню твоей Нине и все расскажу.
- Давай, валяй! Ради такого случая на минуту я даже выпущу тебя из своих пылких объятий. Звони! Может, в ней что-нибудь проснется? Может, она вспомнит, что женщина?!
Рот его искривляется так, что блестит полоска зубов. Он разве что не хрипит.