«Отдохнуть бы… Подмоги нет…», думает, и мысль о детях (дома трое остались) затуманила усталую голову.
Ходит по цеху мастер. Злой. Бритый, ровно англичанин. Трубкой дымит, скользит взглядом из-под густых бровей по работницам.
Давно бы уволил Петровну, слаба совсем, норму не выгоняет в последнее время, да ячейка раз навсегда наотрез ему приказала:
— Кузнецова Анисья не подлежит сокращению. Ей и вовсе пособие нужно давать… У ней дети…
Задымил еще пуще трубкой мастер. Ничего не сказал.
Как завыл гудок на смену, ровно сорвалось что. Выходили беспорядочной кучей из черной двери табельной и веером рассыпались по улице.
Петровна охала. Поправив платок, она последней протискалась к выходу.
Итти трудно.
Перед мостом, переходя через железную дорогу мальчишки, сцепившись, волтузили друг друга.
— Батюшки!.. Кого это?.. Разойдитесь!..
Но мальчишки, увлеченные дракой, продолжали лупцовать кулаками. Норовили ударить особенно одного.
— Петровна! Гляди, твоего Данилку бузуют!..
— Ах, вы… Разойдитесь!.. Вот петухи-то…! Рабочие, закуривая на ходу, посмеивались:
— Ловко! Да что вы, ребята, одного колышмачите… Вы разделитесь на две стороны…
Данилка, раскрасневшийся, без шапки, не бежал, когда вырывался, а налетал сам на своих врагов, как ястреб.
Рабочие подзадоривали:
— Молодец, молодец Данилка! Один на всех… Дай, дай им!..
Комсомолка Наташа к рабочим:
— Как не стыдно… Вместо того, чтоб разнять, смеетесь…
Наташе помогли расцепить ребят. Когда Петровна схватила Данилку за руку, так тот, еще в горячах, кинулся с кулаками и на мать.
— Что ты, ополоумел?..
Петровна заохала.
— Бабоньки, ох!.. Из дома ведь убежал! Что там теперь делается!..
Данилка опомнился. Глаза сверкают — все порывался догнать Петьку Буржуя. Насолил он ему сильно: больно дерется.
— Батюшки!.. У него вся рожа содрана! Ну. что я буду делать с такими охальниками?.
Данилка. но слушая причитания матери, огрызался.
Не приставам Еще ты лезешь…
— Стыда на тебе нет!.. Бессовестный… Без отца ведь…
— Не вой!.. А то убегу, ей-богу убегу…
Заплакала мать: пропащий.
Данилки вырвался и убежал.
— Но пойду домой и все…
Соседки, которые в том же доме-коммуне жили, встретили:
— Петровна! Что у тебя в квартире крик-то какой?..
— Ох, Данилка проклятый убежал… Бросил…
Из-за дверей волчатами выли голодные ребятишки. Данилка схитрил: запер их на замок.
— Детки мои… Пришла, пришла… По войте… Сейчас…
Какое «не войте»! Как заслышали мать, еще пуще.
Открыла, наконец, дверь.
Лизка, распустив слюни, уцепившись за Володьку, голосила истошным голосом. А Володька совсем охрип от рева.