Все тот же Адам Смит объяснил, что когда страна богатеет, средняя зарплата растет (новые инвестиции повышают спрос на рабочую силу и усиливают конкуренцию среди нанимателей). Так и было в Западной Европе в XIX веке, особенно после подавления революции 1848-49 гг. За период 1806–1862 номинальная зарплата выросла на 24,5 %, а за 1853–1880 — на 70 %. Всего за столетие она выросла более чем вдвое при росте стоимости жизни менее чем на треть. Рабочий день сократился за столетие на 25–35 %.
Жил-был рабочий класс. А рядом возник и зажил своей жизнью миф о рабочем классе. Свое окончательное оформление он получил в 1847 году в виде «Манифеста коммунистической партии» Маркса-Энгельса. В этой поэме написано, что с ростом общественного богатства зарплата падает, условия труда ухудшаются, рабочий день удлиняется. Что мужской труд вытесняется женским и детским. Что рабочие суть рабы фабриканта, жадно стремящегося только к своей наживе. Что интересы «пролетариата» и «буржуазии» антагонистичны. Что пауперизм растет быстрее, чем богатство. Что свобода пролетариата означает гибель буржуазии.
Все тенденции, заявленные в «Манифесте», направлены в сторону, противоположную реальному развитию. Можно ли было надежно судить о последнем и предсказать его в 1847 году? Конечно. И даже раньше, например в 1776 году, когда вышла книга Адама Смита. Потому что Смит предсказал не только возможность именно такого развития, но и сформулировал необходимые для этого предпосылки. Юные авторы «Манифеста», возможно, что-то слышали о Смите, но, положа руку на сердце, он был им не нужен. Не опирается написанное ими и на какую-либо статистическую базу.
«Манифест» — не результат экономического анализа, он выражает всего только умонастроение авторов. Ни умонастроение их, ни экономические оценки и прогнозы памфлета, ни самый метод оценок и прогнозов — никогда не пересматривались. И не подлежали пересмотру. Целью было что угодно, только не научное познание. Все рассмотрено и изложено sub specie революции.
Это потом, когда он получил возможность говорить за двоих, Энгельс заговорил о «научном коммунизме» (для других случаев, например, для английской аудитории, чтобы не пугать, было припасено выражение «научный социализм»). Написан же «Манифест» был не для академических дискуссий, а для политической пропаганды в рабочих кружках и завоевания лидерства в них. То же самое можно сказать о книге «Капитал» (как, надеюсь, показано в настоящей статье).
Чтобы сделать привлекательным «призрак коммунизма», понадобилось сотворить ужасающий призрак капитализма. И Маркс выдумал его — «капиталистический способ производства», представленный в «Капитале». Названная книга — не научная монография. Это — замаскированная под научный трактат («да еще столь ученого вида и даже с примечаниями по-гречески») чудовищно гипертрофированная подстрекательская листовка.