анатомии животных, и, следовательно, опыт посещения влиял на общее образование.
Сейчас же я была обнажена. Мартин устраивался рядом со мной. Все это
чувствовалось таким нереальным и неправдоподобным, впрочем, как и любой другой
момент в течении этой недели.
И я хотела прокричать, что не кто-то, а я обнималась с Мартином Сандеки, как-то
вот так: Я ОБНИМАЛАСЬ С МАРТИНОМ САНДЕКИ!
Но вместо этого я спросила спокойно и невозмутимо:
— Итак, скажи мне, ты больше любишь обнимать или когда тебя обнимают?
Его губы были напротив моей шеи, в том месте, где она соединялась с плечами, и я
почувствовала, как его рот скривился в едва заметной полуулыбке.
— Не знаю, я никогда этого раньше не делал.
— Что? Не обнимался?
— Ага.
Я позволила этому случиться. И как только это произошло, я улыбнулась в тусклом
свете каюты, сказав с небольшим удивлением:
— Кэйтлин Паркер сдавила Мартина Сандеки в объятиях, как вишенку.
Я почувствовала его широкую улыбку, прежде чем он сказал:
— Неплохо. Я надеюсь вставить твоей вишенке.
Я потрясенно вздохнула, после чего рассмеялась, прикрывая половину лица. Потом
и он присоединился ко мне, и я почувствовала, как содрогалась его грудь от смеха.
72
Накал Страстей
Пенни Рейд
Было хорошо разговаривать с ним, шутить. Не могла определить, когда мы доросли
до такого комфорта друг с другом, но было бы странно, если бы я позволяла ему
прикасаться к моему телу, не будучи уверенной, что смогла бы дразнить его по поводу
обнимашек.
Мы провели весь день, валяя дурака, плавали, потом поели, разговаривали, немного
подурачившись. Он любил меня на животе, лежа в постели с его пальцами между моих
раздвинутых ног, покусывая мою спину, бока, шею и задницу.
Еще ему нравилось, когда я седлала его лицо, пока он лежал на кровати, впившись
пальцами в мои бедра и голень, пробуя меня.
Еще он любил, когда я, оседлав его бедра, просто целовала его, мы были как
подростки, у которых играли гормоны, обнимались, прикасались, лаская, изучая сладкие
места друг у друга.
Несмотря на то, как начался этот день, он мгновенно стал одним из моих любимых
за все это время. Я чувствовала себя счастливой. Такой счастливой. Легкомысленной,
возбужденной, радостной, восторженной и беззаботной, как никогда не чувствовала себя
раньше. Просто лежать с ним было волнующе. Мы были командой, и я была уверена, что
могла на него положиться, и я хотела, чтобы и он смог.
— Итак, сэр, — я упомянула его шутку про «вставить вишенке», — это было весело