Духовный
наставник, нравственный руководитель
(фр.) -
Прим.ред.).
Его научная объективность, которая
ничего не оставляет без внимания, дает
ему возможность посмотреть на своего
пациента не только как на человеческое
существо, но и как на антропоида, который,
подобно животному, связан со своим
телом. Его подготовка выводит его
интересы за пределы осознающей личности
в мир бессознательного инстинкта, в
котором господствуют половое влечение
и жажда власти (или самоутверждения),
соответствующие сформулированным
святым Августином двум нравственным
концепциям-близнецам:
concupiscentia
(Вожделение (лат.) -
Прим. ред.) и
superbia (Высокомерие,
гордость (лат.) -
Прим. ред.). Столкновение
между этими двумя фундаментальными
инстинктами (сохранение вида и
самосохранение) является источником
многочисленных конфликтов. Следовательно,
эти инстинкты являются главным объектом
нравственной оценки, цель которой
заключается в том, чтобы максимально
предотвратить столкновение между ними.
Как
я уже объяснял выше, у инстинкта есть
два основных аспекта: с одной стороны,
динамика и принуждение, с другой -
специфическое значение и намерение.
Вполне вероятно, что инстинкты лежат в
основе всех психических функций человека,
что явно наблюдается в случае с животными.
Не составляет труда заметить, что у
животных инстинкт действует, как
Spiritus rector
(Животворное начало, побудительная
сила (лат.) — Прим. ред.) всего
поведения. Эта определенность начинает
ослабевать только с началом развития
способности к обучению, как в случае с
наиболее высокоразвитыми обезьянами
и человеком. У животных, в результате
функционирования их способности к
обучению, инстинкт подвергается
многочисленным модификациям и
дифференциациям, а у, цивилизованного
человека инстинкты настолько "изрублены",
что с определенной уверенностью можно
распознать изначальную форму только
нескольких самых основных. Наиболее
важными являются два вышеупомянутых
инстинкта и их производные, и до сих пор
они входили в сферу интересов исключительно
медицинской психологии. Но исследователи,
прослеживая мутации инстинктов,
натолкнулись на формы, которые нельзя
с уверенностью отнести ни к одной из
групп. Приведу всего лишь один пример:
Первооткрыватель инстинкта власти
поднял вопрос о том, не может ли несомненное
проявление полового инстинкта быть
более точно объяснено, как "силовое
урегулирование", и сам Фрейд посчитал
своим долгом признать существование
наряду с всемогущим половым инстинктом
"эго инстинктов" - явная уступка
Адлеру. Принимая во внимание эту
неопределенность, вряд ли стоит удивляться
тому, что в большинстве случаев
невротические симптомы могут быть
объяснены категориями как той, так
и другой теории. Эта запутанность не
означает ошибочность одной либо обеих
этих теорий. Они, скорее, относительно
верны и, в отличие от некоторых
однобоких и догматических концепций,
допускают существование и соперничество
еще и других инстинктов. Хотя, как я уже
сказал, вопрос человеческих инстинктов
- далеко не простое дело, мы, скорее
всего, не ошибемся, если предположим,
что способность к обучению, почти
исключительно человеческое качество,
основана на наблюдающемся у животных
инстинкте подражания.