Жители деревни слушали Мусо с удивлением и переглядывались между собой. После долгой паузы сын старосты осторожно ответил:
– Почтенный господин! На той горе нет никакого андзицу. Уже многие поколения ни один монах не селился у нас в окрестностях.
«Ах, вот оно что! – подумал Мусо. – Они решили, что какой-то демон обманул меня». Однако он не показал виду, расспросил добрых хозяев о дороге и распрощался с ними. Только пошел не к дороге, а решил снова подняться на гору к той хижине, где был накануне, и убедиться, насколько верны его предположения. Надо сказать, что андзицу он нашел сразу, хижина оказалась на месте, равно как и ее престарелый обитатель. На этот раз отшельник пригласил Мусо войти и долго смиренно кланялся ему, восклицая: «Ах, как мне стыдно! Мне очень стыдно!».
– Вам совершенно нечего стыдиться, – попытался успокоить хозяина Мусо. – Вы же показали мне дорогу в деревню, и там меня прекрасно приняли. Так что я благодарен вам за помощь.
– Ах, я никому не могу предложить ночлег в своей хижине, – посетовал отшельник. – Но я вовсе не этого стыжусь. Мне стыдно, что ты видел меня этой ночью в моем истинном облике. Ведь это я сожрал труп старосты и подношения у тебя на глазах. Знай же, почтенный монах, что я – дзикининки21, пожиратель человечины. Я молю тебя набраться терпения и выслушать мою исповедь. Я обязательно должен повиниться перед тобой. Узнай мою тайну, узнай, почему я пал так низко.
Много-много лет назад я был монахом и жил в уединенной отшельнической келье. Вокруг на много лиг не было больше ни одного монаха, и жителям горных деревень приходилось нести своих умерших ко мне, иногда очень издалека. Больше ведь некому было отслужить заупокойную службу. Конечно, я служил и не отступал от ритуала, да только думал при этом лишь о еде и одежде, которую мне приносили. Корысть ела меня поедом, и потому в перерождении я тут же стал дзикининки. С тех пор моей обязанностью стало поедание трупов тех, кто умирал в этой провинции. Каждого из них я должен был сожрать, как сожрал вчера старосту у тебя на глазах. Вот, я рассказал тебе свою историю, и теперь прошу: отслужи для меня сэгаки22, помоги своими благочестивыми молитвами избавить меня от постылой жизни в этом ужасном облике!
Стоило отшельнику произнести эти слова, как в тот же миг исчезла и старая хижина, и он сам. Мусо Кокуси обнаружил себя стоящим на коленях в высокой траве на вершине горы, рядом с древним, поросшим мхом надгробием в форме гориниси23, какие обычно ставят на могилах монахов.
На дороге Акасака, ведущей в Токио, есть откос с названием Кии но куни дзака, что означает Склон провинции Кии. Я не знаю, почему его так назвали. По одну сторону от дороги можно увидеть глубокий старинный ров с высокими, поросшими травой берегами, которые поднимаются к границе садов. По другую сторону дороги тянутся стены императорского дворца. В то время, о котором идет речь, уличных фонарей здесь не было, и окрестности сразу после наступления темноты словно вымирали. Припозднившиеся пешеходы обходили это место десятой дорогой, лишь бы не подниматься по склону откоса после захода солнца. А причиной тому была мудзина24, частенько появлявшаяся здесь.