Применение благовоний в буддистских ритуалах носило символический характер. Однако есть основания предполагать, что старинные народные поверья, пришедшие на острова из Китая или Кореи задолго до буддизма, также предполагали использование благовоний. И до сих пор благовония зажигаются возле тела усопшего, чтобы защитить только что отошедшую душу от злых демонов. Крестьяне зажигают курительные палочки для защиты от злых сил, насылающих болезни. Но в то же время благовония использовались и для вызова духов. В старых пьесах и романах благовония упоминаются как необходимый элемент магических ритуалов. Например, одному особенному сорту благовоний, ввозимых из Китая, приписывали способность вызывать духов умерших и даже души живых. Это волшебное благовоние упоминается в старинных любовных песнях, например, в этой:
Я слыхал о волшебном аромате…
Что душу зовет издалёка.
Ах, будь у меня хоть немного,
Зажег бы его поздней ночью,
Когда ожиданьем томлюсь!
Это благовоние упоминается в китайской книге «Чанхайчин». Там оно называется фанханхин (а на японском – хангон-ко) – «Благовоние, призывающее духов». Для вызова духа умершего или даже живого человека следовало зажечь малую толику благовония и, сосредоточив мысли на образе нужного человека, произнести определенное заклинание. Тогда в дыму воскурения появится образ вызываемого.
Многие старые японские и китайские книги так или иначе упоминают известную историю, связанную с этим благовонием. Речь идет о китайском императоре Ву династии Хань. Когда император потерял свою прекрасную наложницу Ли, он едва не тронулся умом от горя. Никому не удавалось отвлечь его. Однажды император приказал принести благовоние, призывающее духов, чтобы вызвать из загробного мира дух усопшей. Советники всячески отговаривали его, упирая на то, что подобное действие только усилит горе Сына Неба. Но император, не слушая ничьих советов, сам взялся проводить магический обряд. Он зажег благовоние, сосредоточился на воспоминаниях о Ли и вскоре в дыму проступили смутные очертания женской фигуры. Постепенно контуры приобретали четкость, цвет… Император узнал облик любимой! Фигура все более походила на прекрасную женщину, казалось, в посмертии она стала еще красивее. Император прошептал ее имя, но не получил ответа. Тогда он громко позвал ее, по призрак даже не шелохнулся. Забывшись, император бросился к курильнице и коснулся дымных струй – призрак задрожал и растворился в воздухе.
Легенды о хангон-ко вдохновили не одного японского художника. В прошлом году на выставке в Токио я видел картину, на которой изображена молодая женщина на коленях перед альковом, а в глубине его в извивах дыма волшебного благовония проступают очертания ее умершего мужа .