назад, она сделала что-то не то, и она была достаточно стара,
чтобы понять и признать — в жизни не будет ничего, никаких
кульминаций, ничто не закончилось, потому что оно не начи-
налось, ничего даже не начиналось, не имело смысла и тайной
подоплеки. Тайное было лишь у этого города, и оно появля-
лось раз в год, но тоже бессмысленное, просто такая погода —
кошмар; как дождь или град, может, неведомое для других
городов, но для этого — самая заурядная и предсказуемая вещь,
происходящая каждый год, помогающая продавцам лекарств
особенно эффектен, как на премьере, и кошмар в этом году будет
особенно пышным для жителей этого города. Она видит — глаза пус-
тые, рыбьи, утопленники в призрачной бухте — этот корабль, корабль,
который будто плывет на обглоданных мачтах сквозь бурю; и тут же —
нет, не плывет, а застрял, выстрелив вверх, в эти тучи, якорями, и
висит. Ревет его тело, бьются о него ветра, и шумит, от этого шума
кошмары спускаются в город… этот шум, будто его мотор, но нет, это
— краем глаза заметно, почти неуловимо, но заметно — реальность
комкается, медленно рвется, за ней обнажается что-то, но миз М. не
может разглядеть, потому что стоит обернуться, и все, как прежде, и
рвется уже в другом месте, никак не поспеть ухватить эту иную про-
екцию города. Трещит от того, как дальние улицы, никем не замечен-
ные, рвутся, скидывают с себя брусчатку или же лопаются под ее
тяжестью, и вся брусчатка сыпется во что-то, что живет под улицей. И
дома раздвинулись, заговорили друг с другом, и какие-то слились в
одно, целый год разлученные людским движением, сквозь широкую
улицу примкнули губами-окнами к желанным губам напротив, и раз-
давили собой проспект; и какие-то раздвинулись, так давно хотели и,
наконец, раздвинулись, этот богатый дом отскочил, подпрыгнул, как
танцор или художник в скособоченной кепке от прокаженного, дома,
где испражняется в собственные простыни старик. Дом-прокаженный
двигается за ним и хочет, мигает окнами, хочет, шатает дверьми, объ-
74
Нежность к мертвым
продать за день недельный запас успокоительных, ничего…
такого, хотя бы — какого-то.
Все внутри молчало навстречу этому шуму и рвущемуся
пространству.
Это было четыре года назад. Она позволила Нико подзара-
ботать у Арчибальда. Она помнила, почему. Поэтому не уволи-
ла его после того, как все разоблачили его тайну. В ту ночь ей
было нужно остаться одной. У нее еще было некоторое время