Я сразу почувствовала, как лошадка обрадовалась (лошади всегда охотно бегут в сторону конюшни) и понеслась как никогда. Ветер засвистел в ушах, так что даже не слышно стука колес поезда. Боковым зрением успеваю заметить — поезд отстает!
Вижу восторженно-изумленное лицо машиниста. Сначала он уставился выпученными глазами на нас, потом принялся радостно жестикулировать и дал продолжительный гудок, отчего бедные лошадки рванули с новой силой.
Пассажиры прилипли к окнам. Вижу расплющенные носы и губы детей. Надолго запомнят они этот пустырь за Ростовом!
Не знаю, сколько минут длилась сумасшедшая скачка, возможно не более двух-трех минут. Но лошади начали уставать. От головы Баси летит пена, хотя она продолжает добросовестно молотить песок копытами.
«Ну хватит» — кричит Василий. «Без тебя знаю» — отвечаю ему и перевожу животину на щадящую рысь. Поезд в свою очередь тоже притормаживает, и пассажиры еще долго смотрят назад из оконных проемов…
Это были счастливейшие минуты моей жизни. Но и тогда на дне напитка радости таилась капля печали. Уже тогда меня посетило странное грустное предчувствие. Я вдруг ощутила всю мимолетность и хрупкость этого маленького счастья. Может быть в этом виноват долгий и слезливый закат? Холодный долгий осенний закат. А может я уже тогда чувствовала приближение катастрофы?..
Жаль, что на колокольне нельзя жить постоянно. Нет воды и очень далеко ходить вниз. При моем физическом состоянии это для меня превращается в дальнее изнурительное путешествие. Да и осень близко. Поэтому я серьезно примерилась к новорусскому особняку, о котором давно думала. Все оказалось таким как я представляла.
Здесь уже кто-то побывал. Двери распахнуты, что мне сразу не понравилось. Все в окурках, а в гостиной на полу черная выжженная дыра. Какие то кретины развели костер прямо на паркете. Дом только чудом не сгорел. А главное — в фойе огромное зеркало, чего я терпеть не могу. Можно, конечно, его легко разбить, но все равно, оно будет напоминать о себе тем, что оно просто на этом месте было.
Правда очень понравилась угловая комната. Она оказалась не разоренной. В ней много трогательных игрушек и роскошные фарфоровые куклы. Но меня угнетало большое количество фотографий на стенах. Счастливые родители, целый выводок цветущих детей, как лишнее напоминание о том, что у меня своих детей никогда не будет и не может быть даже в мечтах. Там же и снимок папы — хозяина этих мест. Оказался вполне приличный человек. Конечно, шея у него толстовата, как и положено новым русским, но лицо хорошее.