Уже сейчас имеются бесчисленные свидетельства того, что великая самоуравновешивающаяся система, какой является природа, в ряде аспектов все больше выходит из равновесия. Мы ушли бы слишком далеко от темы, если бы я попытался собрать эти свидетельства здесь. Достаточным поводом для тревоги должно служить состояние озера Эри, на которое обратил внимание профессор Барри Коммонер. Пройдет еще 10-20 лет, и в подобном состоянии могут оказаться все внутренние воды Соединенных Штатов. Иными словами, можно будет говорить о потере равновесия уже не в отдельных аспектах, а в общем. Чем дальше мы позволяем зайти этому процессу, тем сложнее будет обратить его вспять, если, конечно, точка невозврата уже пройдена.
Таким образом, мы обнаруживаем, что идея безграничного экономического роста — еще и еще, пока избыточное благосостояние не захлестнет всех — должна быть всерьез поставлена под вопрос как минимум в двух пунктах: один касается доступности основных ресурсов, а другой — способности окружающей среды переносить вмешательство предполагаемых масштабов. Очень много уже было сказано о материально-физической стороне дела. Обратимся же теперь к некоторым нематериальным сторонам.
Не может быть сомнений в том, что идея личного обогащения крайне притягательна для человека в силу самой его природы. Кейнс в своем эссе, которое я цитировал выше, убеждал нас, что еще не пришло время для «возврата к некоторым из наиболее несомненных и определенных принципов религии и традиционной добродетели: что жадность — порок, что брать ростовщический процент — преступление, что любовь к деньгам достойна отвращения».
Экономический прогресс, по мнению Кейнса, возможен, только в том случае, если мы сделаем ставку на те мощные эгоистические побуждения человека, к сопротивлению которым неизменно призывают религия и традиционная мудрость. Современная экономика движима вперед неистовством алчности и распутством на оргии зависти, и это не случайные ее черты, но сами причины ее экспансионистского успеха. Вопрос в том, могут ли эти причины действовать постоянно, или же они несут в себе семена крушения. Если Кейнс говорит, что «зло полезно, а добро — нет», то он тем самым утверждает некий факт, и его утверждение может быть истинным или ложным, или же оно может казаться истинным в краткосрочной перспективе и оказаться ложным в долгосрочной. Что же из этого соответствует действительности?
У нас, надо думать, имеется уже достаточно свидетельств того, что приведенное утверждение ложно в самом что ни на есть прямом, практическом смысле. Если систематически поощрять человеческие пороки, такие как алчность и зависть, неизбежным результатом станет ни много ни мало крах разума. Человек, ведомый алчностью или завистью, теряет способность видеть вещи такими, какие они на самом деле, видеть вещи в их полноте и законченности. Сами по себе его успехи становятся неудачами. Если эти пороки охватывают целые общества, то такие общества могут добиваться поистине поразительных свершений, но при этом становятся все менее способными на решение самых элементарных проблем повседневного существования. Валовой национальный продукт, быть может, стремительно растет, но только в оценках статистиков, а не в переживаниях реальных людей, обнаруживающих себя под все усиливающимся гнетом отчуждения, фрустрации, незащищенности и т.д. Через какое-то время даже валовой национальный продукт отказывается расти дальше — не из-за неудач науки или техники, а из-за жуткого парализующего отказа в сотрудничестве, который выражается во всевозможном эскапистском поведении не только угнетенных и эксплуатируемых, но и крайне привилегированных групп.