Он сглотнул.
— Значит, я должен принять эти слова и удовлетвориться ими?
Мы молча сидели, не притрагиваясь к остывающему чаю.
— Но ты можешь пообещать мне кое-что? Дай слово, что, если в Индии дела у тебя пойдут не так, как ты рассчитываешь, и ты решишь вернуться в Англию, ты вернешься ко мне.
— Я же сказала тебе, что не могу…
Шейкер не дал мне закончить.
— Не для того, чтобы выйти за меня замуж, я ведь понимаю тебя, Линни. Ты рассказала мне о своих чувствах, и я больше не буду ни о чем просить тебя. Но если тебе когда-нибудь понадобится крыша над головой или дружеская поддержка, я сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе помочь.
Я привстала и погладила его по щеке.
— Однажды ты встретишь женщину, гораздо лучше меня, которая сможет полюбить тебя так, как я не могу. И ты забудешь обо мне, ведь так и должно быть.
Мы так и не притронулись к пирогу. Словно по молчаливому согласию, мы оставили недопитый чай и вышли на улицу. Небо посветлело, облака поднялись выше, воздух был свеж и по-летнему ароматен. До нас донеслись веселые крики детей, играющих неподалеку. Я взяла Шейкера под руку, а он прикрыл мою ладонь своей, и мы медленно молча зашагали к дому на Уайтфилд-лейн.
Той ночью я поднялась в его комнату. Он лежал с открытыми глазами, повернувшись лицом к двери, словно ждал, когда я ее открою. Мне пришло в голову, что, возможно, он ждал меня и в другие ночи, хотя, когда я в первый раз предложила себя Шейкеру, чтобы отблагодарить его единственно доступным мне способом, он повел себя так, словно счел мое поведение унизительным.
Я опустилась на колени перед кроватью, одетая только в тонкую ночную сорочку, и погладила его по голове. На этот раз Шейкер не отвернулся: вместо этого он сел на кровати и откинул одеяло в сторону. Сначала я подумала, что никогда не перестану быть шлюхой, всегда готовой предложить свое тело. Но потом испытала замешательство — я вдруг поняла, что собираюсь отдаться Шейкеру не только из благодарности, но и желая ему помочь.
Я сняла сорочку через голову, позволяя Шейкеру увидеть меня при свете луны. Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Когда я села рядом с ним, Шейкер выдохнул. Мы легли лицом друг к другу и теперь дышали в унисон. Его рубашка пахла карболовым мылом. Поцеловав Шейкера в губы, я ощутила слабый, приятный аромат петрушки. Как только не использовали мой рот, но я никогда раньше не целовалась. Прикосновение чужих губ оказалось приятным.
Медленно, осторожно Шейкер обнял меня, и его губы шевельнулись, отвечая на поцелуй. Он весь дрожал, и я почувствовала, что ему хватило одного-единственного нежного прикосновения, чтобы испытать возбуждение.