— Кто это был? — спросила я у миссис Кавендиш, по-прежнему поддерживая с трудом переставлявшую ноги Фейт.
— Кто, милая? — прищурившись, миссис Кавендиш изучала толпу.
Я указала ей пальцем.
— Вон тот мужчина. Высокий, на лошади.
Несмотря на усталость, возбуждение, толкотню на пристани и замешательство от ощущения твердой земли под ногами, это зрелище — мужчина на лошади, такой одинокий, выделяющийся среди толпы, — каким-то образом помогло мне собраться.
Миссис Кавендиш посмотрела в указанном мною направлении.
— Это патан, он не принадлежит к индийскому народу. Патаны родом с северо-западных пограничных территорий, это за городом Пешавар, на границе с Афганистаном. Они приезжают в Индию ради торговли лошадьми. Великолепные наездники эти патаны — или пушту, как они сами себя называют. Они негласно контролируют б'ольшую часть Афганистана. Это гордый, я бы даже сказала, благородный народ, но индийцы относятся к ним с недоверием. Женщины патанов сражаются с врагами наравне с мужчинами. Странно видеть одного из них так далеко на юге.
— Патан, — повторила я. — Патан из Афганистана.
— Слава Богу, — слабым голосом произнесла Фейт. — Этот мужчина держит табличку с моим именем. Это мистер Уотертоун.
Мы с миссис Кавендиш обнялись на прощание, и я последовала за Фейт навстречу мистеру Уотертоуну. Фейт шла, так высоко подняв плечи, что они едва не касались ушей. Мистер Уотертоун церемонно с нами поздоровался. Это был невысокий мужчина с редеющими волосами и дергающимся левым глазом, из-за чего казалось, будто он постоянно подмигивает. С ним был паланкин, который должен был доставить нас домой. Паланкин представлял собой большие деревянные носилки с потрепанными шторами, закрывающими его со всех четырех сторон; его несли четверо смуглых мужчин, одетых в крошечные грязные набедренные повязки. Фейт занервничала, садясь внутрь и стараясь не смотреть на мужчин, хотя все же украдкой бросала на них взгляды из-под ресниц. Мы с ней сели рядом, на одну из твердых деревянных скамеек, пока мистер Уотертоун давал указания по доставке нашего багажа другим паланкином. Затем он вскарабкался внутрь, задернул все шторы и сел напротив нас.
— О, пожалуйста, мистер Уотертоун, можно оставить шторы открытыми? Мне так хочется посмотреть на Калькутту.
Кажется, моя просьба его изумила, он нахмурился.
— Ну конечно же нельзя, Линни, — сказала Фейт. — Я бы чувствовала себя беззащитной под всеми этими взглядами; и потом, кто знает, какие болезни витают здесь в воздухе? Я хочу побыстрее добраться до дома мистера Уотертоуна. И не только это, — чопорно добавила она, затем прикрылась с одной стороны ладонью и прошептала: — Нам придется смотреть на этих мужчин. Они же почти голые, Линни!