Я вздохнула и выпрямилась на грозящей занозами скамье. Мы начали раскачиваться, когда мужчины положили ручки паланкина на плечи и рысью тронулись в путь. Я прислушивалась к царящему за раскачивающимися занавесками бедламу, жалея, что не могу видеть, что там происходит.
— Патан из Афганистана, — повторила я еле слышно.
— Что ты говоришь? — спросила Фейт.
— Ничего, — ответила я ей. — Просто вспомнила кое-что.
Когда мы вышли из паланкина, я поняла, что нас доставили к одной из тех белых вилл в классическом стиле, которые я видела с корабля. Дом стоял на широкой улице, которая, как я позже выяснила, называлась Гарден-Рич. Вход в дом и портик перед ним были переоборудованы в подобие навеса. Под этой конструкцией мы сейчас и стояли, защищаемые от солнца ее крышей.
Фейт восторженно сжала мою руку.
— Ну разве это не самый чудесный дом на свете, Линни?
Я же была разочарована. Не знаю, чего я ожидала, но этот большой и элегантный одноэтажный дом ничем не отличался от многих зданий, виденных мною в Ливерпуле. Я обернулась и заметила, что мистер Уотертоун что-то ищет в кучке монет у себя на ладони. Между ним и одним из носильщиков паланкина возникли разногласия. Мужчина в обтрепанной набедренной повязке показывал пять пальцев, мистер Уотертоун качал головой и выставлял вперед три пальца. Носильщик говорил все громче и громче, под конец к нему присоединились пронзительные голоса остальных, подняв настоящий гвалт. Наконец мистер Уотертоун бросил несколько монет на землю и повернулся к шарящим в красной пыли людям спиной. Прошло всего двенадцать месяцев с тех пор, как мне самой приходилось ползать на коленях, подбирая свою плату с грязной мостовой.
— Нужно показывать им, кто здесь хозяин, — с самодовольным видом заявил мистер Уотертоун, вытирая руки большим платком, вынутым из внутреннего кармана жилета.
Затем он снял свой головной убор, почесал блестящий от пота лоб и взъерошил скудные остатки прямых каштановых волос.
— Вам, леди, тоже придется их носить, — сказал он, держа шлем в руках. — Нужно оберегать мозги — а не то они поджарятся на солнце и совсем размягчатся. Солнце здесь адское. У нас слишком тонкая кожа, она не приспособлена для жизни в этой стране.
Прибыл второй паланкин, с нашим багажом, и к тому времени, когда его разгрузили, из виллы показалась миссис Уотертоун с зонтиком в руках и с приветливой улыбкой пригласила нас, по ее словам, в «наш английский дом вдали от дома». Мы вошли внутрь, и она второпях показала нам, каким это здание было изнутри. У меня кружилась голова: я была в Индии, однако обстановка дома заставляла в этом усомниться. Он ничем не отличался от роскошно обставленных домов в Англии. Исключением являлись только коричневые слуги, в большом количестве слонявшиеся в коридорах и в каждой комнате, — одни из них неподвижно ожидали приказов, другие сновали вдоль стен, опустив глаза. Весь дом напоминал огромный, жужжащий, занятый своей работой улей. Судя по расширившимся глазам Фейт, она тоже была потрясена.