— Мои бедные девочки, — сказала миссис Уотертоун, — вы, должно быть, совсем выбились из сил. Уверена, шум и грязь доков вас расстроили. Я уже почти забыла, каково там. Я так давно нигде не была.
Она снова улыбнулась, но на этот раз улыбка вышла неприятная.
— Слишком давно нигде не была.
Скоро я поняла, что эта утомительная страсть к повторениям была особенностью ее речи.
— Уверена, что сегодняшний день лишил вас сил и напугал. Но не волнуйтесь. Вам больше не придется наблюдать подобные ужасные зрелища. Теперь вы в безопасности и вам ничто не угрожает. Пойдемте, я отведу вас в ваши комнаты. Там вы сможете помыться и отдохнуть с дороги, чтобы к обеду прийти в себя. У нас живет еще одна юная леди, она совсем недавно вышла замуж — миссис Листон. Ее пригласили на званый обед, поэтому вы познакомитесь с ней завтра утром, за завтраком. Теперь идите. Я пошлю за вами, когда обед будет готов.
Мы с Фейт кивнули.
После того как миссис Уотертоун оставила меня в моей комнате, расположенной рядом с комнатой Фейт, я, стоя спиной к закрытой двери, принялась разглядывать огромную двуспальную кровать с пологом на четырех столбиках, которая стояла в центре просторной комнаты с балками на потолке. На тонкую деревянную раму, прикрепленную к столбикам полога со всех сторон кровати, была натянута москитная сетка, сверху свешивалась ткань балдахина. У меня перед глазами промелькнули все те кровати, на которых я спала, — убогая постель на Бэк-Фиби-Анн-стрит, ложе, которое мне приходилось делить с двумя другими девушками на Джек-стрит, и набивной матрас в комнате на Уайтфилд-лейн. Я никогда не видела таких просторных мягких кроватей, даже в номерах лучших отелей Ливерпуля, в которых мне довелось побывать.
Кроме кровати в комнате стояли секретер розового дерева, большое трюмо, маленький туалетный столик, уставленный бутылочками с лосьонами и духами, умывальник с большим кувшином и тазиком, помещенный в стенную нишу платяной шкаф, комод и два мягких стула с цветастой обивкой. Открытое окно загораживали плетенные из травы циновки, спускающиеся на подоконник, за которыми невозможно было что-либо разглядеть.
Вверху, взбалтывая неподвижный воздух, качалась вверх и вниз большая прямоугольная рама из легкого дерева, обтянутая белой тканью.
Вздрогнув от неожиданности, я поняла, что эту конструкцию приводит в движение мальчишка, сидящий, скрестив ноги, в углу. Веревка от опахала была привязана к большому пальцу его ноги. В другом углу сидела на корточках маленькая женщина, одетая во все белое. Я посмотрела на них, открыла рот, но не нашлась, что сказать.