Бояре Романовы и воцарение Михаила Феодоровича (Васенко) - страница 20

Успенский собор

Речь юного великого князя до слез тронула собравшихся, «видяще такова государя млади суща, а ни с кем советующа, разве Божиа промысла, таков благ помысл хотящя исполнити». Митрополит благословил Ивана и сказал: «Соверши Бог твою мысль исполнену в благое дело». Бояре также одобрили желание государя. После этого великий князь заявил и о другом своем намерении: «По твоему, отца своего митрополита, по благословению и с вашего боярского совету хочю яз напред своей женитбы поискати прежних своих прародителей чинов: как наши прародители цари и великие князи и сроднич наш великий князь Владимер Всеволодич Манамах на царство, на великое княжение садилися, и яз по тому же тот чин хочю исполнити и на царство на великое княжение хочю сести. И ты, господине, отец мой Макарей митрополит, то дело благослови меня совершити». И на эту речь митрополит ответил благословением, а бояре радостными, быть может и лицемерными, похвалами по поводу того, «что государь в таком во младеньчестве, а прародителей своих чинов великих царей и великих князей поискал».

Выполняя свои намерения, Иван IV семнадцатого января 1547 года торжественно венчался на царство. В это время уже шли деятельные приготовления к предстоящей женитьбе молодого государя. Прежде всего ему надлежало избрать себе невесту. Как передает Герберштейн, при вступлении великого князя Василия III в первый брак был произведен выбор из 1500 красивейших девушек в стране^>97. Сын Василия пожелал последовать примеру своего отца. Наместникам разных областей государства и специально для этой цели посланным сановникам были даны поручения произвести выбор красивейших в каждом уезде девушек и представить их государю в Москву на смотр. Здесь-то одной из них предназначено было стать счастливой избранницей юного царя. До нас дошли две любопытные грамоты, относящиеся к этой женитьбе царя Ивана^>98. В первой, посланной в декабре 1546 года в Новгород «князем и детем боярским», говорится, между прочим: «Послал есми в отчину свою, в Великий Новгород, околничего… а велел есми бояром своим и наместником. да околничему. смотрити у вас дочерей девок, нам невесты. и выб с ними часа того ехали в Велики Новгород. А которой вас дочь девку у себя утаит. и тому от меня быть в великой опале и в казни. А грамоту посылайте меж себя сами, не издержавь ни часу». Такими же словами, показывающими, что дело велось по возможности наспех, оканчивается и другая нам известная грамота, отправленная четвертого января 1547 года в Вязьму и Дорогобуж. В ней мы встречаемся и с любопытным указанием на случаи уклонения от предварительных смотров. «И вы де и к ним», то есть государевым посланцам, «не едете, – говорится в грамоте, – и дочерей своих не везете, а наших грамот не слушаете, и вы то чините негораздо, что наших грамот не слушаете и вы б однолично часу того поехали з дочерми своими»; «а который к нам з дочерми своими часа того не поедет, и тому от меня быти в великой опале и в казни».