Отец твой Александр Суворов
* * *
29 мая 1788 года, Кинбурн
Любезная Суворочка, здравствуй!
Кланяйся от меня всем сестрицам. У нас уж давно поспели дикие молодые зайчики, уточки, кулички. Благодарю, мой друг, за твое письмо от 6 числа марта; я оное сего дня получил. Не ошиблась ли ты уж в месяце? Тут же письмо получил от Елисаветы Ивановны Горихвостовой. Правда! это попозже писано, 15 ч. марта; кланяйся ей от меня, и обеим вам благословение Божие! Недосуг много писать: около нас сто корабликов; иной такой большой, как Смольный. Я на них смотрю и купаюсь в Черном море с солдатами. Вода очень студена и так солона, что барашков можно солить. Когда буря, то нас выбрасывает волнами на берег; прощай, душа моя!
Отец твой Александр Суворов
* * *
2 июня 1788 года, Кинбурн
Голубушка Суворочка, целую тебя!
Ты еще меня осчастливила письмом от 30 апреля; на одно я вчера тебе отвечал. Коли Бог даст, будем живы, здоровы и увидимся. Рад я с тобою говорить о старых и новых героях; лишь научи меня, чтоб я им последовал. Ай да Суворочка! здравствуй, душа моя, в белом платье. Носи на здоровье, расти велика. Милостивой государыне Софье Ивановне нижайшее мое почтение. Уж теперь-то, Наташа, какой же у них по ночам в Очакове вой, – собачки поют волками, коровы лают, кошки блеют, козы ревут! Я сплю на косе; она так далеко в море, в лиман [ушла]; как гуляю, слышно, что они говорят: они там около нас, очень много, на таких превеликих лодках, – шесты большие к облакам, полотны на них на версту; видно, как табак курят; песни поют заунывные. На иной лодке их больше, чем у вас во всем Смольном мух: красненькие, зелененькие, синенькие, серенькие. Ружья у них такие большие, как камера, где ты спишь с сестрицами.
Божие благословение с тобою!
Отец твой Александр Суворов
* * *
Ma chère Soeur!
Baisés pour moi mes autres amies et la main à Софья Ивановна[35]. В Ильин и на другой день мы были в Réfectoire[36] с турками. Ай да ох! Как же мы потчевались! Играли, бросали свинцовым большим горохом, да железными кеглями в твою голову величины; у нас были такие длинные булавки, да ножницы кривые и прямые: рука не попадайся: тотчас отрежут, хоть и голову. Ну, полно с тебя, заврались!
Кончилось иллюминацией, фейерверком. Хастатов весь исцарапан.
С Festin[37] турки ушли, ой далеко! Богу молиться по-своему, и только: больше нет ничего. Прости, душа моя: Христос Спаситель с тобою.
Отец твой Александр Суворов
* * *
21 августа 1789 года, Берлад
Суворочка, душа моя, здравствуй!
Mes baisemains á Софья Ивановна[38]