Смирнов сел рядом с Брежневым в ЗИМ.
Семен Кузьмич улыбался умиленно несколько долгих секунд, потом сообразил, что третьим к Брежневу в ЗИМ лезть ему неловко, да его никто и не звал.
Семен Кузьмич направился к своей «Волге», и через несколько минут кавалькада правительственных машин выехала из аэропорта.
Трасса из аэропорта – одна из двух ухоженных дорог республики - была празднично украшена.
Портреты Брежнева в самом изысканном и ярко национальном убранстве то там, то сям так и лезли в глаза.
- Ну, как живешь, Леня? – спросил Смирнов, с любовью глядя на друга.
Брежнев наблюдал мелькание своих портретов.
- У меня появилось противное ощущение, Ваня, – сказал Брежнев. – Меня тошнит от собственной рожи. Вот и ты постарался.
- Ну что ты… - сказал Смирнов обиженно. – Зачем ты так? Это же… обычай.
- Вот именно, - сказал Брежнев. – Обычай.
Смирнов молчал и внимательно смотрел на Брежнева.
- Устал я, Ваня. Покоя хочу, – сказал Брежнев. – Потому и приехал к тебе.
Смирнов взглянул на Брежнева удивленно.
- А ты что думал? – спросил Брежнев.
- Я думал… с рабочим визитом…
- Правильно думал, - сказал Брежнев. – С рабочим визитом. Спрячусь, Вань, я в солнечной твоей Молдавии, на денек, душой отдохну, и дальше поеду. Как Крикова - всё стоит?
- Стоит, куда денется, - улыбнулся Смирнов. – Таких сортов для тебя приготовили - закачаешься!
Брежнев откинулся на заднем сидении кабриолета. Смирнов последовал его примеру.
Над ними проплывало розово-голубое небо в тонких струях облаков.
- А небо у них такое же, Ваня, - сказал Брежнев. – Ты же был в Англии?
- Был, - сказал Смирнов. – Но небо не помню. Был по партийной работе.
- Говорю тебе, такое же небо, – сказал Брежнев. – Выходит, на небе и встретимся.
- Не нравится мне настроение твое, Леня, - озабоченно сказал Смирнов. – Не горюй, Леня. Что-нибудь образуется.
- Что образуется? – с досадой спросил Брежнев. – Ничего не образуется. Самообман все. – Брежнев печально смотрел в небо. – А знаешь, Ваня, что заяц делает, если загнать его к обрыву, на самый край?
- Что? – удивленный резкой сменой темы, спросил Смирнов.
- Прыгает с обрыва, - ответил Брежнев. - И cмеется.
- Смеется? – переспросил Смирнов.
- Да, - улыбнулся Брежнев. – Представь себе.
- А почему cмеется? – спросил Смирнов.
Беседу прервало торможение машины. Шофер Ионикэ вынужден был затормозить, потому что резко встали две «Волги» безопасности, ехавшие впереди.
Затормозили - одна за другой - все машины кавалькады.
На пути процессии, прямо на трассе, расположился цыганский табор.
Состоял он из трех десятков в прах разодетых цыган, с гитарами, бубнами и скрипками.