Пока я летел, на коннект поступило несколько вызовов с незнакомого номера, но у меня сейчас не было настроения ни с кем разговаривать.
В номере я бросился на кровать, прямо поверх покрывала. Я смотрел в потолок и думал о Лесе. Поразительно, позавчера я даже понять не смог бы, как можно переживать из-за другого парня, а теперь не был в состоянии сосредоточиться ни на чем другом. Я не вспоминал о полных секса минутах на поляне парка или в этой комнате. Трудно поверить, но они почти не всплывали в моей голове. Зато перед глазами то и дело вставали мимолетные улыбки Леса, интонации его голоса, движения ветра в его волосах…
Потом, подчиняясь внезапному импульсу, я сел за стол и перезвонил на тот самый незнакомый номер.
— Ну а ты-то что от меня хочешь? — спросил я, не скрывая эмоций.
Парень в темно-бордовой форме стоял в толпе таких же, как он. Похоже, он тоже отправлялся куда-то, только с железнодорожного вокзала. Он увидел меня, дернулся, нервно оглянулся.
— Я перезвоню, — сказал он и дал отбой.
Я посмотрел на часы. Что за мода отправлять студентов в университеты в такую рань!
Коннект зазвонил почти сразу. Теперь бордовый был один, наверное, вышел на улицу.
Он смотрел на меня с экрана и молчал. И я смотрел на него и тоже молчал.
— Лес тебя любит, — сказал я, наконец. — Очень.
Бордовый сглотнул.
Мы опять молчали, разглядывая друг друга. Он был, в общем-то, самым обычным андросцем моих лет. И что Лес в нем нашел?
Потом я обнаружил, что у него те же цвет волос и стрижка, что и у меня. Потом заметил, что у него такая же форма лица. Так вот, что случилось, когда я вошел в бар прошлой ночью! Лесу в полумраке вдруг почудилось, что пришел его любимый. Тот, который его бросил. И он заговорил со мной, хотя сразу же понял, что это был всего лишь какой-то землянин.
— Оказывается, — заговорил бордовый, — это не гипербола, по лицам землян действительно можно читать, как по книге.
Я пожал плечами. Чертовы андросцы!
— Ты его бросил, — сказал я зло.
— Нет, — резко отреагировал бордовый, — это неправда. Просто меня зачислили в другой университет.
Он явно хотел добавить что-то с тем же напором и убедительностью, но вдруг отвел взгляд, сник и договорил уже совсем другим тоном, тихим и нерешительным:
— Я там действительно увлекся одной смазливой мордашкой.
Он взглянул на меня и быстро, сбивчиво стал говорить, что это было мимолетное увлечение, что он никогда не любил того парня, что он давно его бросил, что он всегда любил Леса. И любит Леса. И будет любить всю жизнь.
— Тебе нужно говорить об этом не мне, — прервал я его.