губ показываются острые зубки… "А что вы сделаете, если я вас обманываю? А вот я
люблю не вас, а того клоуна. Убьете меня?" Я рассмеялся ей в лицо и сказал: "На кой
дьявол мне это нужно? Я выгоню вас отсюда метлой, как шлюху, вот и все". Она мне
ответила: "А вы не посмеете". — "Ох, это я-то не посмею? А хотел бы я знать, почему?" А
она спокойно: "Мой слуга вас проколет шпагой, и вы вытечете, как помойная бочка". Вы
знаете, Виллиам, в такие минуты мне трудно отвечать за себя. И вот я размахнулся… — Он
мучился и мотал головой. Его тошнило всей этой мерзостью, которая, как муть,
поднималась из глубины его памяти. — Понимаете, я нарочно хотел, чтобы это вышло как-
нибудь погрубее, попохабнее, знаете, как там, внизу, когда сцепятся пьяные. Ну да вы ведь
видели сегодня это! Но она стояла и так же прямо смеялась мне в лицо. Вы понимаете, она
смеялась теперь уже полным ртом своих проклятых, мелких зубов. — Окончательно хмелея
и сходя с ума, он ударил кулаком по столу так, что стол загудел, а бокалы упали. — Она!
Смеялась! Дьявол! Она! По-прежнему смеялась! Ой, Виллиам, вы думаете, что это легко, если я дошел до того, что побежал подсматривать, кого она притащит в это воронье
гнездо? — Его опять передернуло от отвращения. — На эту гнусную кровать с грязным
пологом! — крикнул он плача.
— Ну и что же? — спросил Шекспир, помолчав.
— Я теперь уже отошел от нее, — сказал Пембрук, медленно трезвея, — ну а тогда, когда
она сказала мне, что любит только вас, а я ей нужен для того, чтобы… Ну, она мне тут, в
общем, сказала еще кое-что хорошее. И рассорила-то она, по ее словам, меня с вами для
того, чтобы мы не повстречались в постели. А если я не верю ей, сказала она, то могу хотя
бы у вас справиться. Но ведь это неправда?
— Неправда! — ответил Шекспир.
— Ну конечно, — вздохнул с облегчением Пембрук. — Я ведь тоже знаю, что неправда. Но
вы представляете, она так тогда мне закружила голову, что я даже в это верил. Шел в этот
трактир и смотрел, нет ли где и вас поблизости. Господи, я верил во все! Как я добрался в
этот день до дому, я и не знаю. Ну а потом мы быстро помирились и все пошло по-
прежнему. Но она уже не скрывала от меня, что у нее есть еще кто-то. Я даже понял, что
этот молодец из вашего театра.
— Почему вы так думаете? — спросил Шекспир не сразу.
— Она стала часто бегать в "Глобус" в этом костюме и маске. Сидит и смотрит — на
кого? Кто же это знает?.. Но вот вы увидите, что это какой-нибудь ваш клоун. Что-нибудь
вроде этой наглой твари Кемпа, у которого хватит же наглости посвятить ей книгу о том, как он отплясывает джигу. Поверьте, раз он мог протанцевать десять часов подряд, а его