Рыжий «О» с замотанной в черный плащ спутницей появился на пороге где-то через полчаса, как она его и просила. Когда забавная парочка, состоящая из тоненькой девчонки и толстого ушастого карлика, явилась пред ее очами, Ариша уже сидела в кресле и неспеша курила трубку. Аромат Ален-чих заглушал сомнительное благоухание, отголоски которого все еще доносились из ванной комнаты. Карие глаза ее блаженно щурились, а по смуглому лицу блуждала довольная улыбка.
— Проходи, детка, — ласково сказала хозяйка дома и, подмигнув управляющему, добавила: — Принеси-ка нам с гостьей вина, Рыжик. А мы пока поговорим о своем… о женском.
* * *
Шевеля рыжими усами, не хуже гигантского таракана, толстяк расплылся в понимающей ухмылке и, одобрительно качнув длинными ушами, скрылся за дверью. Любопытство не исчезло из его черных глаз, оно лишь задремало на время. Ариша молча изучала мою скромную персону через слегка опущенные черные ресницы. Она была такая расслабленная, умиротворенная… даже удивительно. В голове тут же запрыгала назойливая мысль: «Либо эта „вампирша“ в наше отсутствие уже успела кем-то закусить, либо ночной ужин стоит перед ней, переминаясь с ноги на ногу от нерешительности. И не будем указывать пальцем на несчастного, то есть несчастную… на меня, короче! Ну, а иначе, чем объяснить это довольное выражение на ее лице и мурлыкающие нотки в приторно — сладком голосе?»
— Ну что ты мнешься, как провинившаяся прислуга? — губы женщины растянулись, а в глазах появился азартный блеск. — Снимай свой уродский наряд. Меня тебе нечего стесняться, — снова улыбка, но теперь в ней промелькнула ослепительная вспышка белых зубов. — Показывай давай, что там тебе старая шлюха сбагрила? Небось, обноски какие-нибудь? Я ей устрою «веселую» ночку в таком случае…
Она резко поднялась с кресла, не выпуская изо рта трубку. Дым наполнял помещение, протягивая ко мне свои пахучие щупальца. Ариша, забрав мой сверток, уже вовсю разглядывала платье, а я все еще стояла на месте и смотрела на нее из-под капюшона, снять который так и не решилась. Медленно, но верно дым проникал в мои легкие, в горле появился сладковатый привкус, а голова почему-то становилась тяжелее, чем была ранее. Но назвать состояние, в которое я непроизвольно погружалась, неприятным язык не поворачивался. Оно было… необычным. Легкая слабость, небольшое головокружение, чуть пересохшие губы и поднимающаяся от ступней волна невесомости, словно мое измученное приключениями тело потеряло несколько килограмм веса вместе с большинством проблем, казавшихся мне когда-то важными.