Я спустился вниз. Воды было не так уж много; когда яхта не кренилась — настил пайол не покрывался водой. Несколько минут я наблюдал за уровнем. Он не повышался. При очередном крене я опустил палец в воду и затем сунул в рот. Вода была пресная. Камень, увесистый камень тревоги свалился с моего сердца. И с Гининого тоже. (Когда мы брали воду в питьевой танк, то забыли, по незнанию, выставить через окно свернутый в туалете воздушный шланг, и через него под пайолы попало много воды.)
Дьюк продал нам яхту со всем снаряжением: картами, приборами, тарелками, богатым набором инструментов. Он двадцать лет обучал на ней «студентов» искусству хождения под парусами, а когда ему исполнилось 80 лет — решил «завязать» с морем. Но он и сейчас, в 86 лет, продолжает иногда перегонять яхты из Англии в Турцию и Грецию. Раз в год, прилетая в Лондон, мы встречаемся с ним как хорошие друзья. И каждый раз он приносит из гаража какой-нибудь инструмент и подает мне: «Петр, я нашел это, мне оно не нужно. Бери».
Нам понравилось название яхты — «Pedroma» («Педрома»), История этого названия необычная. Только что построенному судну нужно было дать имя. Дьюк отправил в Бюро Регистраций список с 200 именами (он хранится у нас на борту), но все эти названия уже были зарегистрированы (в Англии тысячи и тысячи яхт). После долгих размышлений с его другом Питером придумали такую комбинацию: Piter — San Pedro — «святой Петр», как известно из церковной мифологии, якобы был моряком, рыбаком, одним словом, скитальцем — по-английски Roamer. Если сложить вместе Петр и Скиталец — Pedro Roamer — и начать произносить быстро эти слова, то они сливаются в одно, вроде Pedroma. Отправили новоизобретенное слово в Бюро — и на борту появилось красивое название: «Pedroma». Гинина внучка Марла в 4-летнем возрасте расшифровала это слово по-своему: «Pedro» — это значит я — Петр, и «oma» — по-немецки — «бабушка», то есть Гина. Просто и хорошо. Если бы люди в зрелом возрасте иногда становились детьми, то есть мыслили абстрактно, наверное, мир был бы лучше, и не было бы войн.
Наше пионерское плавание на Балтику было в общем нетрудным, так как июль и август — наиболее спокойные месяцы в этих широтах. Но неприятных моментов хватало. То упустили фал грота после выхода из одного порта, то в Па-де-Кале перестала работать система GPS, и за несколько часов без обсервации нас снесло течением на 6 миль к французским мелям. Хорошо, моя капитанская практика помогла «зацепить» на радаре сигнал Racon и получить место.
Через семь дней плавания Гина имела на своем стройном теле 21 синяк: она все время двигалась быстро и часто «считала» острые места, а их на яхте, при желании, найти нетрудно.