Сперва перекинутая рука Саши осторожно поставила пакет, а затем и он сам влез наверх, преодолев подоконник.
Я окинул глазами крышу в последний раз. Голуби, облепившие трубы, с умиротворением ворковали.
Вспоминая события того дня, я всегда удивлялся, какими неприметными тенями мы тогда проскользнули.
Со вздохом я потянулся повыше и, стоя на носках, приготовился прыгнуть.
Первокурсник в училище — маленькая персона. И руки у него меньше, чем у более старших студентов, и звук инструмента не столь громогласен, а так, стрёкот кузнечика посреди танковых выстрелов. Выделенное в этом году помещение для репетиций соответствовало масштабу начинающих музыкантов и было таким же крохотным, как и их чуть заметный талант.
Росли юные дарования под грозными взглядами с портретов великих композиторов прошлого, а сегодня ещё и под чутким надзором «учителя поневоле» пианиста Андрея Нехлюдова. Сейчас в душе сэра Эндрю кипели страсти невиданного накала, шекспировского размаха.
Сперва он узнал, что внесён в список практикантов без своего ведома. Хотел бы он знать, какой педагог его отделения так распорядился! Сколько не спрашивал у профорга, всё без толку — тот не желал говорить.
С бессилием Эндрю взглянул на часы, закатив свой рукав на мгновение. Судя по времени, Коган и все остальные начали без него.
Рюкзак, в котором лежала закуска, занимал собою единственный не занятый сидящими стул. На всех прочих — ученики.
— Хорошо. Теперь же, кто хочет сыграть? — обратился к классу Андрей.
Вызвался Полишинель [3]. Этот юркий, подвижный мальчишка являлся среди своих сверстников самым что ни на есть балагуром, за что и приобрёл такое броское прозвище. Эндрю ему поручил исполнить песню «Oasis».
— Хочу, чтобы вы научились безупречно работать с музыкой современной. После, классические сочинения покорятся вам с меньшим усилием.
Вприпрыжку энтузиаст одолел тот десяток шагов до фортепиано, что отделял ряды стульев от места преподавателя.
Лирическая «Don`t Look Back in Anger» [4] в интерпретации Полишинеля прозвучала как череда паясничаний. Нехлюдова это вывело из себя, и он, перенёсший так много потрясений для одного дня, немедленно выразил недовольство.
— Игорь, когда я узнал, что ты постоянно бегаешь в коридоре и стучишь в оконные стекла, в моём понимании — это попытка обратить на себя хоть ещё один внимательный взгляд, — Эндрю давил на чувство стыда. — Девушки-вокалистки тебя и впрямь успели запомнить среди лиц первого курса. Меня впечатлять клоунадой излишне.
Угрюмый Полишинель вернулся на своё место.