— Обещанного, если ты помнишь такое выражение, ждут три года.
— Так мы к тому сроку выпустимся, — не восприняла этого фигурально приземлённая Юля.
В объятиях они провели несколько нежных минут, и если кто неторопливо начинал высказывать свою мысль, то останавливался, не закончив. На это следовал сонный короткий ответ, и так тишина воцарялась снова.
Эндрю считал себя в тот вечер самым счастливым в мире, рядом с самой прелестной девушкой. И пусть мир его ограничивался училищем, тем кварталом, в котором он жил, да редкими поездками в пригород, для него это был весь мир, кипящий своими страстями, живущий самыми разными и яркими событиями. Мира за пределами этого Эндрю не мыслил и не представлял.
Наконец вернулись Коган с Оксаной. Вид Леонид из себя представлял удручающий: растрёпанные волосы, небрежность во всём внешнем виде, растерянность на лице. Оксана выглядела чуть получше, но уныние её так же коснулось, что читалось в опущенных уголках губ с первого мимолётного взгляда.
Леди Ю, нисколько не смутившись, приподнялась с колен Нехлюдова и ещё мгновение стояла, на него оперевшись, не двигаясь с места.
— Ну что, давайте чаёвничать, — буркнул Коган понуро и без всякого энтузиазма.
Чай Леди Ю показался весьма неплохим, но как на её вкус, сахара можно было добавить побольше.
Послесловие.
Уважаемому читателю уже должно быть известно, что Коган, сочинив стих, так и не осмелился его произнести перед Оксаной. Но поскольку Леонид прочитал то самое стихотворение впоследствии мне, я его бережно записал, и хочу с тобой поделиться. Пусть даже несколько хромает размер и заметна общая искуственная патетика в целом, — я верю, что Коган написать по-другому не мог.
Я люблю это стихотворение в том его виде, в каком услышал его впервые. Вот, кстати, и оно само:
Твоих очей и губ твоих прекрасны очертанья.
Один здесь я; в разлуке с той, которою люблю.
Вдали от той, что дарит мне душевные терзанья, Чьим именем, любовью чьей я каждый миг дышу.
И пусть злословит кто, — не робок, не испуган, Мне безразличны ревности чужие языки.
Я лишь хочу, чтоб ты была моим сердечным другом, И вместе б мы прошли чрез все завистников клыки.