– Аз не к мужу пришла. Хочется на варницу взглянуть. Никогда не видела, как соль промысляют. Вы бы мне показали?
– Ох, не знаю. Не понравится Юде Ларионовичу… Велит меня сварить на обед заместо рассола! – добродушно поупирался розмысля.
– Не велит! – заверила Феодосья. – Аз на обед ему уж щей с бараниной приказала.
– Щи не без шерсти… – не удержавшись, вроде как сам себе промолвил неугомонный Агапка.
И своротил челюстью набок, втянувши главу в плечи: мол, знаю, что ни к селу ни к городу встрял, да удержаться не мог – скучно, слово не перемолвя, соль цельный день лопатой отгребать.
– Ну тогда ладно!.. – сделав вид, что не расслышал очередного Агапкиного перла, весело промолвил розмысля Феодосье, но по лицу его было видно, что ладно будет далеко не всем.
Вселукавый Агапка почесал в главизне, потер пястью носопырку и уже пожалел о промолвленном. Но язык у него был, что уд срамной – зело нетерпелив.
– Вот благодарствуйте! Это – чего? – указала Феодосья на огромную железную сковороду, укрепленную над невероятных размеров костром.
– А это мы у чертей позаимствовали. Они на сей сковороде грешников жарили, – раздался из дыма голос неунывающего Агапки.
– Погодите, хозяйка дорогая, – рекши розмысля и тяжело шагнул в клубы пара.
Послышались звуки чинимой короткой расправы и упоминания «манды болтливой», которую Агапке сей же миг заткнут «осиновой елдой».
Феодосья засмеялась. Не над Агапкиным битьем, нет! Распотешил ея вдруг Агапкин веселый нрав, так напоминающий Истомин. Феодосья усмеялась впервые с того дня, как был казнен Истома. И потому тут же осеклась.
Через мгновение розмысля вынырнул наружу и, тряхнув с удовлетворением головой, приветливо доложился:
– Кается! Прощения просит. Ну да чего с него взять? Мужик сиволапый. Теперича можно производить осмотр варничного хозяйства. Чего бишь вы вопросили, Феодосья Изваровна?
Провожатый упорно величал семейство хозяев по отчеству, невзирая на опасность быть подвергнутым правежу за неподобающие положению титулы: не Извара Иванов, а Извара Иванович, не Юда Ларионов, а Юда Ларионович, уважительно рекши розмысля.
– Ой, да не величайте вы меня, как княгиню! – отмахнулась Феодосья. – Аз вопросивши: сие чего такое?
– Сия сковорода, хоть и похожа на адскую, но не она.
– Не црен ли? – наконец призналась в некотором владении вопросом Феодосья.
– Ей! Црен. Да вы уж знаете в солеварении?
– На словесах только. Юда Ларионов мне книжку дали: «Роспись, как зачать делать новыя трубы на новом месте». Так я маленько почитала, чего смогла. Про црен вот запомнила.