— Так вот ты почему сегодня такой.
— Какой? — он встает, выливает остатки чая из котелка на огонь, и огонь шипит, выпускает в ответ столб едкого дыма, но потухать и не думает.
— Серый и колючий.
— Как еж? — он зачерпывает полный котелок воды и заливает костер до основания, не оставляя огню ни малейшего шанса.
— Не, как усталый голодный коэр, которого отвлекли от важных дел по спасению мира. А еще тусклый. Нет, правда. Я все смотрю — что–то в тебе не так. Внешне вроде ты, а по ощущениям… нет этой сияющей мягкости, что обычно тебе присуща. Ну, словно глаза не так светятся, и улыбка совсем не такая. И даже воздух вокруг тебя иначе вибрирует.
— Да, аура меняется, — легко соглашается он. — А со спасением мира я на сегодня уже закончил, — он протягивает руку, ласково касается моей шеи. И свет меркнет.
***
Прихожу в себя постепенно, от знакомого, едва уловимого запаха. Так пахнет свежестиранное белье. И нос мой упирается в подушку с кристально–белой, идеально отглаженной наволочкой. А лежу я на кровати. Не на той надувной, походной, что хоть и мягкая, но вечно дает ощущение неустойчивости, зыбкости. На обычной кровати. С чуть пружинящим под весом моего тела матрасом и белой простыней. Накрывает меня тоже простынка. И медвежья шкура поверх. Так, а из одежды на мне… ну да, все та же простынка. Которая со шкурой.
Осторожно оглядываюсь. Комната небольшая, единственное окно задернуто шторами, и потому внутри полумрак. А снаружи, кажется, день. В углу темным пятном притаился шкаф, возле окна — кресло и маленький столик. А все стены увешаны книжными полками. Единственное — над головой у меня ничего не висит, что не может не радовать. А вообще, ощущение, будто проснулась в библиотеке. После палатки на горном озере и кратера вулкана со всеми его шаманами это было… сильно. Кусок жизни явно отсутствовал.
А вот халат на спинке кровати висел. Мягкий, похожий на ощупь на кошачью шкурку. Но явно из искусственной ткани. Он достает мне до щиколоток, а длинные рукава почти полностью скрывают кисти. Обуви не предлагалось.
Пока дохожу до окна, успеваю почувствовать и усталость, и головокружение. Приходится даже присесть ненадолго, прежде, чем совершить подвиг и отдернуть шторы. И даже выпить стакан сока, предупредительно оставленный на столике. Да, как–то все повторяется. Ванна — одеяло — одежда — сок. Встаю и решительно сдвигаю шторы, практически готовая увидеть за окном заоблачные башни Илианэсэ. А за окном — трава, трава, трава. Высохшая, пожухлая, она стекала с пригорка и взбегала на следующий, она устилала огромную долину, господствуя в ней, фактически, безраздельно. Лишь где–то вдали небольшая группа деревьев возвышалась над невидимым отсюда водоемом. И далеко–далеко, на горизонте — горы. Кажущиеся отсюда совсем невысокими, а еще — невероятно синими. Совсем, как в той песне, про судьбу, что ждет где–то там, за вершинами Синих гор.