наиболее влиятельным богословом XX века в Америке был Рейнхольд Нибур.
Сначала и до конца своей карьеры Нибур сосредоточивал внимание на значении
христианского Евангелия в жизни современного индустриального общества. Он был
твердо убежден в том, что знание человеческой природы, включая признание
греховности человека, было чрезвычайно важным для понимания связи Евангелия с
жизнью в мире. Его взгляд можно обобщить его же утверждением, что человеческая
«способность к справедливости делает возможной демократию, но [человеческая]
склонность к несправедливости делает демократию необходимой» («Дети света и дети
тьмы», с. xi). Он излагал такое понимание человеческой природы в ранней книге
«Нравственный человек и безнравственное общество» (1932), и десятилетием позже он
глубоко исследовал этот вопрос в двухтомнике «Природа и предназначение человека»
(1941, 1943).
На раннем этапе своей карьеры Нибур опубликовал «Толкование христианской
этики» (1935), где изложил в общих чертах то, что является, как он полагал,
эффективным применением Евангелия в социальных вопросах. В этой книге он назвал
христианскую любовь «невозможной возможностью» и говорил о «действенности
невозможного идеала».
«Религия Иисуса есть пророческая религия, в которой нравственный
идеал любви и искупительных страданий, разработанный вторым Исайей,
достигает такой чистоты, что возможность его понимания в истории
становится маловероятной. Его Царствие Божье всегда является возможным
в истории, потому что его высоты чистой любви органически соотносятся с
опытом любви во всей человеческой жизни, но оно также является
невозможным в истории и всегда превыше любого исторического
достижения. Люди, живущие по своей природе и в теле, никогда не
окажутся способными сублимировать эгоизм и достичь жертвенных
страстей, полной отрешенности, которой требует этика Иисуса» (ее. 36-37).
Для Нибура идеал справедливости был необходимым путеводителем к опыту
любви. В предисловии к изданию «Толкования христианской этики» 1956 года он
выразил некоторую «стыдливость» за переиздание того, что написал двадцать пять лет
назад, замечая, что он изменил свою точку зрения по некоторым вопросам. Однако он
сказал: «Я все еще верю, как и тогда верил, что любовь может быть мотивом
социального поступка, но справедливость должна быть инструментом любви в мире, в