христианской этики за последние тридцать лет, написал несколько книг, в которых
разработал концепцию «теоцентричной этики». Наиболее полно об этом сказано в его
двухтомнике «Этика с теоцентричной точки зрения», изданном в 1981 (том 1) и 1984
(том 2) годах.
Густавсон полагает, что и христианские, и философские исследователи этики
основывают свою работу на неверной предпосылке: идее, что все происходящее во
вселенной случается для человечества, что человечество стоит в центре всего, что
существует. Он обнаруживает эту предпосылку и в католической, и в протестантской
идеологии. Начиная с совершенно других вещей, Густавсон приходит к радикально
другому заключению об основании нравственных суждений. Он полагает, что Божье
намерение превосходит человечество и касается всего творения и что «мы так должны
жить, воздействовать на все вещи таким образом, чтобы все вещи находились в
правильном отношении с Богом». Вместо того чтобы быть на вершине всего
сотворенного порядка, человечество является лишь интегральной частью этого
39
порядка. Наши намерения и наше поведение должны оцениваться не просто на
основании того, что хорошо для человечества, но также на основании Божьей цели для
всего творения (том 1,с. 113).
Густавсон понимает, что все заявления о знании Божьих целей при~, мерны и
рискованны. Он полагает, однако, что переживание «другого»,! которое для него
является контекстом принятия нравственных решений», имеет определенные
характеристики, общие для всех исторических религиозных объединений и традиций.
Он описывает три таких элемента: I) ощущение высшей силы; 2) благочестие, или
«отношение почтения, преклонения и уважения, которое предполагает определенную
посвященность, ответственность и обязанность»; 3) уверенность в том, что вся
деятельность человека должна быть правильно упорядочена в соответствии с
намерениями Божьими (том 1, ее. 129-133).
После описания традиционных богословских концепций человеческой природы,
падения и искупления Густавсон дает свою формулировку теоцентричной этики. Он
пытается установить точку зрения, с которой «мы приходим к некоторой уверенности
(но не всегда определенности) в том, что Богтребуети делает возможным, и в
приемлемом отношении нас самих и всех вещей к Богу» (том I, с. 327). Такое умение
распознавать, говорит он, начинается с осведомленности о фактах, с суждения о том,