GA 149. Христос и духовный мир (Штайнер) - страница 27

и ввело бы его в хаос. Воспоминание об этом живет во всех картинах, которые выступают в различных человеческих культурах как Святой Георгий, побеждающий дракона. Святой Георгий с драконом отображает то сверхземное событие, в котором Христос проодушевил Иисуса и сделал его способным исторгнуть дракона из душевной человеческой природы. Это было значительным делом, которое стало возможным в Иисусе, в этом тогдашнем ангелоподобном существе, лишь благодаря помощи Христа. Потому что оно, это ангелоподобное существо, должно было фактически соединиться с природой дракона, должно было как бы принять форму дракона, чтобы отвратить дракона от человеческой души, должно было действовать в драконе так, чтобы дракон облагородился бы, чтобы дракон был приведен из хаоса в род гармонии. Воспитание, укрощение дракона — вот дальнейшая задача этого существа. И случилось так, что хотя дракон и действовал, но благодаря тому, что в него влито было действие того, что исходило от описанного существа, этот дракон стал носителем многих откровений, которые проявлялись в земных культурах всего послеатлантического развития. Вместо того, чтобы в неистовствующих или затемненных людях проявился хаос дракона, выступила прамудрость послеатлантического времени. Христос Иисус воспользовался как бы кровью дракона, дабы человек стал носителем божественной мудрости. В отображении, в греческой мифологии, это значительно выступает нам навстречу, уже и экзотерически, начиная с девятого века до Христа.

Своеобразно, как для греческого восприятия из других обликов богов вырастает один облик. Мы знаем, что греки поклонялись многим богам. Эти боги были тенями, проекциями существ, которые возникли при прохождении через планеты позднейшего нафановского мальчика Иисуса с Христом в себе. Они видели их так, что, когда они взирали вверх, в космические дали, когда они смотрели сквозь световой эфир, они по праву приписывали Юпитеру начало, не внешнее, но истинно духовное, внутреннее, что они говорили о Зевсе. Так говорили они об Афине Палладе, так об Артемиде, о различных планетарных богах, которые были отражением того, о чем мы говорили. Но из этих воззрений на разные облики богов вырос один — облик Аполлона. Своеобразно вырос облик Аполлона. Что именно видели греки в Аполлоне?

Мы знакомимся с ним, когда мы взираем на Парнас и на Кастальский источник. К западу от него открывалась бездна земная, греки возвели над нею храм. Почему? До того из бездны поднимались пары, которые, если воздушные течения были правильными, действительно обвивались, точно изгибы змеи, точно дракон вокруг горы. И Аполлона греки представляли себе, как он пускает стрелы против дракона, поднимающегося в виде сильных паров из бездны земной. Здесь Святой Георгий, пускающий свои стрелы против дракона, выступает нам навстречу в греческом Аполлоне, в земном отражении. И когда он победил его, дракона Пифона, тогда воздвигается храм, и мы видим вместо Пифона, как пары идут в душу Пифии, и как греки представляли себе, что теперь в этих укрощенных драконовых парах живет Аполлон, который через оракула, Пифию прорицает им. И греки, этот сознающий сам себя народ, поднимается через ступени, на которых они душевно подготовлялись, и принимают то, что хочет сказать Аполлон через уста Пифии, проникнутой парами дракона. Это значит, что Аполлон живет в крови дракона и пропитывает людей мудростью, которую они получают у Кастальского источника. И это место становится местом собрания для самых священных игр и празднеств.