Екатерина давно уже не отделяла любовь от власти. Она разучилась (а может быть, и никогда не умела!) любить просто так. Она пылала страстью исключительно к тем мужчинам, которые могли быть полезны Империи и ей самой. Точнее, ей самой и Империи. А Потемкин сейчас был, как никогда, полезен! Григорий, правда, хотел, чтобы любили его самого, а не его полезность Империи и императрице, но Екатерина, увы, не умела любить по-другому… Так что влюбленного Циклопа вскоре ожидало тяжелое разочарование…
Вскоре после визита графа Сен-Жермена императрица еще раз отправила к Потемкину княгиню Дашкову, которой велела как особе ученой и сведущей в медицине лично проинспектировать изувеченный глаз Циклопа.
– Прескверно, что и говорить… – поджав губки, сочувственно пропела Екатерина Романовна. – Но это не беда, Григорий Александрович, мы на ваш глазик платочек набросим! Вот эдак… По-пиратски! Очень даже comme il faut будет!
И, сняв с собственной белой и нежной шейки кисейный шарфик, Екатерина Малая ловко соорудила из него живописную повязку.
Потемкин не сопротивлялся. Он был готов согласиться с тем, что его рана, о происхождении которой никто при дворе толком ничего не знал, даже окружала его персону ореолом интереса.
– Государыня приказала отвезти вас к себе, Григорий Александрович! – добавила Дашкова. – Извольте взять шпагу и надеть парик…
Этого долгожданного приказания Потемкин не смог ослушаться. Его судьба возвратилась в предначертанный ей круг. Случилось то, что должно было случиться, – Потемкин продолжил восхождение по лестницы славы. Мечта о Греческом море начала осуществляться…
Глава 8
Россия против Оттоманской Порты
На исходе 1768 года Оттоманская Порта вступила в войну с Россией. Отчасти война произошла по причине подстрекательства европейских держав. Европа стремилась унизить или по крайней мере ослабить Россию. Венценосные особы Европы не могли забыть обиду, нанесенную им новоиспеченной российской императрицей. После высочайшего коронования Екатерина приказала управляющему иностранным департаментом графу Никите Ивановичу Панину объявить всем иностранным министрам, находящимся при дворе, «что ежели, который из европейских Дворов не согласится в том, что титул императорский принадлежит монархии российской, то с тем Двором всякое сношение прерывается».
6 октября 1768 года турецкий великий визирь пригласил к себе русского посланника в Константинополе Алексея Михайловича Обрезкова и всех тех, кто служил в русском посольстве. С гяурами обошлись оскорбительно-грубо. Обрезкову зачитали ультиматум, в котором от русского военного командования требовалось немедленно вывести войска с территории, граничащей с Блистательной Портой, то есть с земель Речи Посполитой, и впредь не вмешиваться в польские дела.