Я ненавидела ее и не хотела жить дальше – но она была права. Нить чувства, зовущего меня обратно, переплелась с еще одной и еще одной и превратилась в прочный канат, живой, горячий, соединяющий меня с жизнью, тянущий назад.
– Скажи мне, где ты спрятала ларец?
В канат вплелась еще одна нить. Откуда же она знает? Никто не знал, кроме Александра и меня. Тетушка Мар и Дженет, возможно, догадывались, но они никогда бы меня не предали. Откуда же леди Маргарет Эрскин, любовница старого короля и мать его побочного сына – претендента на шотландский трон, откуда она, принадлежавшая к миру царедворцев, заговоров и борьбы за власть, знала о том, что я год прятала в Грэнмьюаре, а потом привезла в Эдинбург, чтобы отдать молодой королеве?
– Я не знаю, о чем вы толкуете, – сказала я.
С внезапною мягкостью она положила руку мне на лоб. Быть может, она поняла, что угрозами и пощечинами ей никогда не заставить меня говорить?
– Ты поймешь, – продолжала она, – когда подрастет твоя дочь. Мать сделает для своего ребенка все. Мы с тобой не такие уж разные, ты и я.
Я отвернула лицо, но она вдруг наклонилась ниже.
– Мой сын родился, чтобы быть королем, – прошептала она. – Его отец хотел узаконить его; ты это знала? Он попросил папу расторгнуть мой брак с Робертом Дугласом, чтобы мы с ним могли пожениться и я стала его королевой, а Джеймс – его законным наследником.
– Но вместо всего этого он взял в жены Марию де Гиз, – сказала я. – Оставьте меня в покое.
– Мария де Гиз умерла, а ее дочь принесет Шотландии только раздор и горе. Мы отошлем ее обратно во Францию – там она будет счастливее, в конце концов. Отдай мне ларец – мой Джеймс сумеет мудро распорядиться его содержимым.
– У меня его нет.
– Из-за этого серебряного ларца погиб твой Александр. Ты станешь следующей. Скажи мне, где он – и спаси себя. Спаси Шотландию. Только скажи мне, и Джеймс все устроит – тогда ты не умрешь и сможешь забрать свою дочь и спокойно жить в Грэнмьюаре.
«Из-за этого серебряного ларца погиб твой Александр».
Из-за этого серебряного ларца.
Эти слова оглушили меня. Они были как нож, вонзившийся в мое собственное сердце.
«Неужели она права – и все дело в ларце? И Александра убил не случайный разбойник, позарившийся на его кошелек, а наемный убийца, подосланный…
Подосланный кем?
Но почему убили Александра? Почему не меня?»
Между жизнью и мною протянулась еще одна нить, куда более прочная, чем все остальные, вместе взятые, горячая, как огонь, и красная, как кровь.
«Я буду жить и узнаю, кто убил Александра Гордона. Я узнаю это, и прежде, чем вернуться домой, в Грэнмьюар, с нашей дочерью на руках, я отомщу».