— Он сказал мне, что это единственное средство спастись от вас и от монашества, — сказала Хуанита, не отвечая на его вопрос.
— И вы поверили ему? — повторил опять Мон.
Он сделал это напрасно. Хуанита обернулась к нему и спокойно промолвила:
— Да.
Мон пожал плечами с покорным видом человека, которого преследуют несчастья и который и дальше не ожидал ничего хорошего.
— В таком случае нам и говорить не о чем, — беззаботно сказал он. — Вы предпочитаете оставаться в Торре-Гарде. Пусть так. Но я свое дело сделал и предостерег вас.
— Против Марко?
Мон опять пожал плечами.
— В ответ на ваше предостережение, — медленно заговорила Хуанита, — я скажу вам, что Марко никогда не делал ничего такого, что было бы недостойно испанского дворянина, а лучшего дворянина в мире не существует.
Мон повернулся в своем кресле и с какой-то странной усмешкою посмотрел на свою собеседницу.
— Вот и видно, что вы влюблены в Марко, — сказал он.
Хуанита переменилась в лице. Ее глаза вдруг загорелись гневом.
— Я не боюсь ни ваших слов, ни ваших дел. Со мною Марко, а он всегда одерживал верх, когда вы вступали с ним в борьбу. Марко умнее и сильнее вас.
Мон медленно растягивал перчатки своими белыми и гладкими руками.
— Разница между вами вот в чем, — продолжала Хуанита. — Вы носите перчатки, а Марко берет жизнь голыми руками. Вы хотите перехитрить его, но это вам не удастся. Ищет ум, а находит сердце.
Мон встал и остановился против нее вполоборота, так, что она могла видеть только его профиль. И в эту минуту ей стало жалко его, и эта жалость испортила ее победу.
Мон медленно пошел по террасе к открытому окну библиотеки. Через него слышно было, как гремели чашками и блюдцами. Хуанита долго потом не могла забыть молчания, в котором прошел мимо нее Эвазио.
Через минуту он уже громко разговаривал о чем-то в библиотеке и смеялся.
В Торре-Гарду он приехал верхом, и Саррион при отъезде провожал его до конюшни. Оба они были очень моложавые для своих лет. Вообще на севере испанцы отличаются худощавостью и бодрым видом. Саррион подставил ему под ногу руку, и с его помощью Мон легко очутился в седле.
— Хуанита уже не ребенок, — сказал он, взглянув вверх на террасу. — Надо надеяться, что она будет счастлива. Это ведь дается не многим.
Саррион ничего не ответил.
— Мы люди не слабые, — продолжал Мон тихо. — Ни я, ни вы, ни Марко. Но поверьте мне, у Хуаниты в мизинце больше силы, чем во всех нас. У нее решающий голос, amigo, у нее!
И, махнув на прощанье рукой, он тронулся в путь.