Законодательный корпус должен был состоять из трехсот членов; они выслушивают прения о законах, сами в них не вступая, и молча утверждают законы окончательно.
Законодательное учреждение, состоящее из ста членов, называемое Трибуналом и представлявшее, по конституции
Сийеса, дух либерализма, обновления и противопоставления, принимало сообщаемые ему законы, рассуждало о них публично и подавало голос единственно для того, чтобы выяснить: будет ли тот или иной закон принят или отвергнут Законодательным корпусом.
Государственный совет был поставлен возле правительства для составления законов. Он представлял их Законодательному корпусу и отряжал троих членов для возражения ораторам Трибунала. Таким образом, Государственный совет говорил в пользу, а Трибунал против нового закона; Законодательный же корпус молча утверждал или отвергал его.
Сенат, состоящий из ста членов, не принимал никакого участия в законодательном процессе, а был уполномочен — самопроизвольно или по донесениям Трибунала — уничтожить всякий закон или всякое правительственное действие, которые казались ему противными конституции. Поэтому он назывался «охранительным». Он должен был состоять из лиц зрелого возраста, лишенных, вследствие вступления своего в Сенат, всякой посторонней государственной деятельности и, стало быть, ограниченных одной ролью охранителей, в исполнении которой заключался для них особенный интерес, потому что Сийес хотел, чтобы им назначено было богатое содержание.
Исполнительная власть также сама назначала министров, государственных советников, департаментских советников, префектов, муниципальных советников, мэров и всех равнозначительных чиновников.
Таким образом, по желанию Сийеса, доверие шло снизу, а власть исходила свыше.
Но так же, как над законодательной властью было поставлено высшее учреждение, Сенат, так же точно нужна была верховная сила и над властью исполнительной. Сийес поставил во главе исполнительной власти лицо, названное им, сообразно с его назначением, великим электором. Это верховное лицо имело только одно право и одну обязанность: великий электор должен был назначать двух высших чиновников — консула мира и консула войны. А уже консулы эти впоследствии назначали министров, которые, в свою очередь, и вели государственные дела.
Великому электору назначалось великолепное содержание. Он был фактическим составителем правительства и его внешним представителем в одном лице. Бездействие, на которое Сийес обрек сенаторов, чтобы обеспечить их беспристрастие, было назначено в удел и великому электору — с той же целью — и вознаграждалось еще щедрее, поскольку ему надлежало представлять всю Республику. При нем должны были быть аккредитованы иностранные посланники; его подписью утверждались все договоры Франции с иностранными державами. Одним словом, он соединял с важным правом избирать двух главных деятелей государства весь внешний — хотя и суетный — блеск.