Другая интрига, нить которой попала в руки Первого консула и за которой он находил удовольствие следить сам, обещала несколько пояснений, но еще не давала их. Три английских посланника, в Гессене, Вюртемберге и Баварии, также имевшие поручение организовать интриги во Франции, выполняли поручение усердно, но не искусно. Поверенный при баварском дворе Дрейк был деятельнее всех. Он даже поселился вне Мюнхена, чтобы стало удобнее принимать агентов, приезжавших из Франции, а чтобы вернее обезопасить свою переписку, подкупил баварского директора почты. Один француз, большой интриган и бывший республиканец, с которым Дрейк затеял свои происки и которому проговорился о цели английских интриг, донес обо всем полиции. Дрейк желал прежде всего разведать секреты Первого консула насчет высадки, потом склонить на свою сторону какого-нибудь важного генерала, овладеть, по возможности, той или другой крепостью, например Страсбургом или Безансоном, и поднять там бунт. Первый консул был очень рад поймать английского дипломата с поличным и велел щедро наградить поверенного, обманувшего Дрейка, с уговором, чтобы он продолжал вести интригу. Первый консул сам составлял образцы писем, какие следовало писать Дрейку, и сообщал в них множество верных подробностей о своих личных привычках, о своей манере составлять планы, диктовать приказания, прибавляя, что весь секрет его распоряжений хранится в большом черном портфеле, находящемся обыкновенно у Ме-неваля или доверенного привратника дворца. Меневаля нельзя было подкупить, но привратника — можно: он соглашался выдать портфель за миллион франков. Далее Первый консул намекал, что, без сомнения, во Франции имеются и другие интриги, кроме той, которой управляет Дрейк, и что не худо бы разведать их покороче, чтобы не мешать друг другу, а, напротив, поддерживать. Наконец, он прибавлял в качестве очень важного секрета, что настоящий план высадки имеет целью Ирландию, а все происходившее в Булони является просто хитростью, которую старались прикрыть обширностью приготовлений.
Неискусный дипломат, оказавшийся настолько недальновидным, Дрейк получал все эти известия с чрезвычайной радостью, просил новых, говорил, что сообщит своему правительству о черном портфеле, за который просят так дорого, а по поводу других интриг замечал, что ничего о них не знает (как было и в самом деле), но что в случае столкновения надо бы объединиться и стремиться всем к одной цели.
Тем не менее Дрейк так и не узнал о большом заговоре Жоржа, секрет которого соблюдался строго, и не мог, при всей своей смешной легковерности, сообщить ничего полезного. Первый консул оставался в убеждении, что люди, придумавшие замысел адской машины, непременно замышляют что-нибудь и в настоящих обстоятельствах. Пораженный множеством арестов, последовавших в Париже, Вандее и Нормандии, он говорил Мюрату, тогдашнему губернатору Парижа, и Реалю, управлявшему полицией: «Эмигранты, несомненно, работают. Сделано много арестов: надо выбрать несколько арестованных, отдать под военный суд и осудить. Они признаются, прежде чем дадут себя расстрелять».