. Что касается до содержанія произведеній Рабле, то здѣсь также всюду сказывается идея возрожденія – близость къ природѣ, возвращеніе къ естественному быту. Но это естественное состояніе, по понятіямъ Рабле, очень далеко отъ первобытной дикости, воспѣтой Ж. Ж. Руссо. Рабле до того возвышаетъ науку, что дѣлаетъ ее, въ лицѣ Гаргантюа, героемъ эпопеи. Онъ воспѣваетъ новый міръ – міръ открытій, міръ возрожденія, обломки средневѣковаго быта преданы имъ поруганію. Новое прославлено, старое оскорблено, унижено. Лирическій гимнъ и сатира идутъ у него рука объ руку. Это пѣснь возрожденія, эпопея переходнаго времени, гражданскій эпосъ.
Изъ всего, что мы нашли возможнымъ сказать о развитіи изящныхъ искусствъ во Франціи, перенесенныхъ сюда съ итальянской почвы, очевидно, что это развитіе, какъ слѣдствіе королевской иниціативы, тотчасъ приняло придворный характеръ и должно было привести къ результатамъ, благопріятнымъ усиленію королевской власти. Мы видѣли, что всѣ замѣчательнѣйшія произведенія архитектуры, скульптуры и живописи, украсившія Францію XVI вѣка, были созданы по волѣ и при личномъ участіи королей. Шамборъ, Фонтенебло, галлерея Россо, каріатиды Гужона, замки Діаны де Пуатье и Монморанси, все это было предназначено для того, чтобы окружить болѣе пышной обстановкой короля и его дворъ, и придать, такимъ образомъ, новый блескъ и новый авторитетъ монархическому началу. Пока въ народѣ не возникаетъ протестъ противъ всепоглощающей роскоши двора, до тѣхъ поръ эта роскошь, ото великолѣпіе, служатъ для государей источникомъ силы и вліянія. 1789-й годъ далеко отстоялъ еще отъ Франціи XVI вѣка. Въ эту эпоху, пышная придворная обстановка, итальянскій этикетъ, итальянскіе дворцы возбуждали въ массахъ только чувство благоговѣнія и восторга. Народъ боялся Франциска I и уважалъ его, не смотря на то, что этотъ король очень мало заботился о благѣ подданныхъ, и что его частная жизнь была соблазномъ для всей Европы. Массы были ослѣплены подавляющимъ великолѣпіемъ его двора. Никогда король, съ своими приближенными, не стоялъ такъ высоко надъ прочими. Все, что было въ государствѣ великолѣпнаго, изящнаго, умнаго, стремилось во дворецъ. Не только образовательныя искусства, даже поэзія и литература приняли придворный характеръ. У каждаго изъ послѣднихъ Валуа, былъ свой поэтъ: у Франциска I Маро; у Генриха II Сенъ-Желе: у Карла IX Ронсаръ; у Генриха III Депортъ. "Ничто не могло сравниться съ блескомъ и шумомъ этого двора (говоритъ Мянье), введенными Францискомъ I, который привлекъ къ нему цвѣтъ французской аристократіи, воспитывая здѣсь молодыхъ дворянъ изо всѣхъ провинцій, въ качествѣ пажей