– Ты тоже умрешь, Таша, – спокойно ответила тем временем мать, и воительница в очередной раз задрожала. Ветер не переставал реветь, но девушка слышала лишь голос матери и свое собственное сердцебиение, гулко отдающиеся в ушах. – Рано или поздно, поздно или рано, но все умирают. А ты, девочка моя, будешь умирать болезненно, очень болезненно. Не стоит и мечтать о быстрой и тихой смерти.
– Что? – Таша не поверила своим ушам. То, что говорило чудовище, заставляло сердце сжиматься от боли. Это было невыносимо. Тепло от голоса матери смешалось со страхом и страданием от того, что она говорила. – Почему ты так говоришь, мама?
– Это ты виновата в нашей смерти, доченька, – с хищной улыбкой произнесло нечто и сделало шаг в сторону Таши. Девушка не шевельнулась. В опущенной руке все еще была палка, но воительница и не думала ее поднимать и защищаться. Силы покинули слабое тело. – Боги выбрали тебя для того, чтобы жить. Но взамен забрали наши жизни. Это несправедливо.
– Что? Это неправда, – прошептала Таша, слезы снова покатились по щекам, дышать было решительно нечем, хотя ветер бушевал, заставляя макушки деревьев опасно покачиваться. Шелест листьев превратился в звук хруста костей, словно кто-то, издеваясь, играл на нервах Таши.
– Но дело даже не в наших смертях. Ты – убийца, а мы не воспитывали тебя такой, – закончило чудовище и остановилось почти в метре от девушки. Воительница чуть приподняла палку, пытаясь отгородиться, но не смогла и шевельнуться, чтобы отойти. – Каково тебе осознание того, что ты разочаровываешь своих мертвых родителей, доченька? Ты – одно сплошное разочарование, Таша. И нам горестно смотреть, что ты выросла такой.
Боль и злость волной пронеслись по телу воительницы, и она почувствовала, будто ее кровь закипает. Голова разрывалась от воспоминаний и ощущений, совершенно не позволяя мыслить трезво. Она так мечтала когда-нибудь услышать о том, что родители бы гордились ею. Тем, как она научилась выживать и тем, как смогла натренировать себя, сделав выносливой и сильной. Но сейчас видение в образе ее матери говорило совсем не то, что нужно, неправильные вещи. И это было невыносимо!
– Перестань! – закричала Таша и наотмашь ударила палкой по чудовищу. Раздался противный хруст, и девушка с ужасом увидела, как красивый прямой нос матери превратился в сломанную кость. Лицо чудовище стало заливаться алой кровью, но губы все еще были растянуты в хищной улыбке. Это придавало лицу матери еще более устрашающий вид, чем прежде. Чувство отвращения заставило Ташу отступить на шаг назад, но ее неловкие телодвижения вызвали у чудовища лишь смех. И смех этот был пропитан ядом. Воительница задыхалась от этого яда, словно бы он распространялся по воздуху. Или же ей не хватало дыхания из-за слез, которые все не прекращались? Осознание того, что из-за ее удара лицо матери превратилось в кровавое нечто, отразилось страхом и сожалением в душе Таши. Она не хотела этого!