Олег отвёл глаза, глядя вперёд, и тут же почувствовал движение рядом с собой. Он повернул голову и волосы зашевелились у него на голове. Рядом с ним сидела, внимательно глядя вперед, та самая женщина, стоявшая на дороге. Олег торопливо отвернулся. Левой рукой он нащупал рычаг открывания двери и дернул его на себя. Не веря своим глазам, он поднял руку к себе – рычажок открывания двери переломился и был у него в руке. Олег торопливо швырнул его на пол и завертел ручку опускания стекла. Ручка крутилась, но стекло не опускалось.
Тогда Олег просто вцепился в рулевое колесо и уставился на дорогу. Краем глаза, он видел женщину, сидевшую рядом с ним, она тоже смотрела вперёд, на дорогу. В свете фар что-то забелело и детская фигура маленького ребёнка, в длинной, белой рубашонке навыпуск, возникла прямо перед бампером грузовика.
Олег судорожно нажал на педаль тормоза, которая медленно провалилась и уперлась в пол. Машина продолжала нестись вперёд, и тогда он, последним, смертным усилием, круто положил руль влево. Перед глазами промелькнули широко открытые, детские глаза и машина свалилась под откос, бешено завывая мотором. Последовал тяжёлый удар, и черное забытье накрыло его своим теплым покрывалом…
…Машину нашли днём, когда солнце не поднялось ещё достаточно высоко в небе, что бы палящими лучами сжигать всё живое, что не спряталось в спасительную тень. Разбитый грузовик лежал на дне небольшого ущелья с разбитой всмятку кабиной. По следам было видно, что машина на скорости съехала с дороги и упала со скалы вниз, перевернувшись несколько раз.
Когда ломами отогнули искорёженную дверь, Олег продолжал сидеть, упав головой вниз на руль, его ноги зажало искорёженной приборной доской. Волосы на голове поседели, кожа потемнела, как от ожога, но выражения лица было спокойное, и на губах застыла легкая улыбка.
Рудник продолжал работать, правда шахту в Чёрном Урочище так и не открыли – при взрывных работах обвалились пласты и обнажили скальную породу, без всяких признаков руды. Работы там были признаны неперспективными. Могилу девушки, с вершины сопки, перенесли на местное кладбище. Там же похоронили и Олега, положив его рядом.
Руду с рудника стали вывозить караванами, стараясь успеть в дневное время, так как водители отказывались работать в тёмное время суток.
Семён уволился с работы и долгое время жил у старого Ойжена. Он часто ходил на кладбище, ухаживая за могилами Олега и неизвестной девушки. В один из дней Семён собрался и уехал, и никто не знал, куда он отправился.
Так же на кладбище приходил старый шаман. Он надевал костюм, сшитый из шкур, высокую шапку, брал в руки бубен и садился рядом с могилами на расшитую шкуру. Ойжен долго сидел там, что-то едва слышно напевая и подстукивая в бубен, то едва слышно, то громко и грозно, заставляя инструмент рокотать, подобно грому. Неподалеку сидела Айнур, бдительно посматривая на деда, впитывая каждое его движение.