На этой ноте, Вархар развернулся и весело насвистывая, ушел из корпуса, унося за собой длинную анаконду черного шланга. И где он только его раздобыл?
…
Я с надеждой подумала, что, может быть, теперь удастся передохнуть, поесть, в конце-то концов. Желудок, презрев все правила приличия и преподавательского этикета, зазывно заурчал от мыслей об ужине.
Я осторожно зашагала по скользким плитам. Десятки взглядов впились в тело из приоткрытых дверей. Мелкие засранцы следили - не навернется ли новый препод всем на радость.
Ох уж эти подростки! Злобность и нечуткость - их второе имя. А ведь сами-то ранимые и нежные, как аленький цветочек.
Слегка высмеешь - вывалится гора комплексов. Чуть намекнешь на несовершенства внешности - огрызнутся, и бросятся есть, пить, мазаться всякой гадостью, чтобы похорошеть. Повезет если не сядут на диету - три крошки хлеба на день и два литра воды на ночь. Или не примутся смачивать лицо в водке, настоянной на уксусе и лимонной кислоте.
Ноги предательски елозили по влажным камням. В груди закипала злость. От спасительной двери меня отделяли каких-то десяток-другой шагов! Но торопливость грозила полетом на пол, под улюлюканье и гогот будущих студентов. Что-то подсказывало - такая разрядка после пережитого благодаря огню и Вархару им сейчас нужнее воздуха.
Недавно я ощущала лишь вселенскую усталость, желание поесть, передохнуть, и полное душевное опустошение. И вдруг, откуда ни возьмись, вспыхнул гнев. Он рост и рос, по мере того, как ноги так и норовили проехаться по скользкому полу и уложить тело на обе лопатки.
Черт побери эту Академию, Вархара, студентов и это треклятое чувство вины перед Алисой! Мысленное ругательство возымело на меня неожиданный эффект.
По рукам пробежал ток, мириады молний вспыхнули диковинными оранжево-синими рукавами. И прежде чем успела сообразить, выстрелили во влажные плиты, пролились на них дождем огня и света.
Я зажмурилась. Не надо быть физиком, чтобы знать, что случится, если встать на мокрые камни, и запустить в них молнию.
Один удар сердца, два, три, четыре… Странный запах ударил в нос. Но ток и не собирался доканывать мой измученный организм.
В задорном посвисте скандров и мрагулов, восхищенном скрежете таллинов, нечленораздельных возгласах леплеров и истлов не промелькнуло ни тени насмешки.
Я приоткрыла один глаз, второй и замерла, пораженная невиданным зрелищем.
Электричество или другая энергия, широкой золотистой лентой скользила по плитам, просушивая их и прокаляя. В воздух поднимался голубовато-серый дымок и тонкими стебельками тянулся к потолку.