– Скажите, почему мама включила вас в список? Вы учились у нее?
– Учился. Она у меня классным руководителем была.
Андрей Владимирович лихорадочно перебирал бумажки в поисках никому не известного вопроса.
– Я не вижу здесь никого другого с пометкой "выпускник 1981-го года". Почему из всего выпуска она выбрала вас?
Самсонов и сам не знал почему. Он только развел руками и снова попытался уйти. Школьные годы до сих пор не вызывали в нем особо радостных воспоминаний. Фаворитом Марии Петровны он не являлся – она вовсе не имела таковых. Математическими талантами он также не отличался. Пятерки в табеле исправно получал, но вот на математических олимпиадах, куда его исправно отправляли в качестве отличника, ни разу ни одного задания не решил.
– Скажите, вы спешите куда-нибудь? – спросил вдруг Полуярцев.
– Кажется, нет, – ответил Самсонов прежде, чем вспомнил свои планы на сегодняшний вечер. Тон вопроса и обстоятельства, при которых он прозвучал, показались ему веским основанием для пересмотра планов, если они препятствовали положительному ответу. Перед журналистом стоял в сущности совершенно незнакомый человек, о котором он знал только самые казенные сведения: фамилию, имя, отчество, место работы и должность. Еще он знал, что мать этого человека потратила несколько лет жизни на бесплодную попытку воспитать из будущего борзописца достойного человека.
– Лена, иди домой, я задержусь, – повернулся Полуярцев к жене.
– Планируешь пьянку?
– Нет, планирую прояснить несколько необъяснимых вещей.
Лена посмотрела на мужа долго и пристально, пытаясь высмотреть в нем новые черты. Затем бросила взгляд на Самсонова и снова устремила его на благоверного.
– Вы ведь незнакомы.
– Лена, прошу тебя, не вмешивайся. Позволь мне самому решать, с кем разговаривать.
– Я просто не очень уверена, что ты в полном порядке. Ты себя хорошо чувствуешь?
– Лена, я сегодня похоронил мать. Если бы я хорошо себя чувствовал, меня следовало бы отдать под суд. Иди домой и не проявляй обо мне излишней заботы.
Андрей Владимирович всячески проявлял нетерпение, Самсонов – безразличие. Лена после долгой паузы все же оторвала взгляд от мужа, вновь мельком глянула на журналиста, развернулась и молча направилась прочь из ресторана. Каблучки ее звонко цокали по полу, чеканя решительный шаг.
– Простите, если внес раздор в вашу семью, – счел нужным произнести Николай Игоревич, которому не понравилось присутствовать при семейной сцене.
– Ничего, – рассеянно произнес Полуярцев. – Мне нужно с вами поговорить.
– О чем?
– В том числе о нашей прошлой встрече.