– Помню, – просто ответила она теперь на вопрос своего неприличного гостя, о котором, возможно, уже судачат соседки. – Ты не был тогда злым, твои руки всегда были теплыми, и ты каждый день смотрел на меня, словно впервые или в последний раз. Теперь у тебя татуировки на пальцах, а тогда, на выпускном, ты меня люто ненавидел.
Ломакин неловким быстрым движением спрятал руки и снова стал смотреть на столик, отодвинутый им же самим далеко в сторону.
– Может, ты стихи научился ценить за эти годы? – спросила вдруг Лиза и села на диван рядом с вожделеющим. Она силой повернула к себе его лицо, пытаясь найти в нем черты мальчика, с которым целовалась в безлюдном осеннем парке, и не могла их найти. В памяти раненой птицей бились ахматовские стихи, а она все пыталась, но не могла отогнать их, как сумасшедший не может отогнать свои бредовые видения.
– И с тех пор все как будто больна, – произнесла Лиза вслух.
– Что? – повернулся к ней Сергей. – А, стихи. Нет, я не хочу стихов, не рассчитывай. Я стал еще хуже, чем был раньше. Университеты прошел не те, которые тебе бы хотелось.
– Сочинил же какой-то бездельник, – улыбнулась Лиза и провела рукой по ежику коротких волос на голове своего прошлого избранника.
– Это тоже стихи? – спросил тот. – Или ты хочешь меня разозлить?
– Зачем ты пришел ко мне, Серенький? – задумчиво спросила развратница и легонько провела пальцем по лицу испытуемого. – Чего ждал, на что надеялся? Думаешь, я принадлежу тебе по праву?
– Да, – угрюмо буркнул Ломакин.
– Так чего же ты ждешь?
Сначала он искренне не поверил в услышанное, потом взглянул на обольстительницу и убедился в ее искренности.
– Но иным открывается тайна, и почиет на них тишина… – тихо сказал Лиза, – я на это наткнулась случайно…
– Опять стихи? – глупо сказал обольщенный, торопливо наваливаясь на нее.
– Хорошо, что ты не знаешь стихов, мой хороший.
Акт измены получился поспешным, воровским. Лиза получила удовольствие от сознания осуществленной мести и немного раздражилась от чужого мужского запаха. Ломакин сполз на пол с узкого дивана, на котором невозможно было лежать рядом, и тяжело дышал, держа ее за руку.
– А где вы с мужем спали? – вдруг спросил он.
– Какая тебе разница? – искренне удивилась она.
– И все-таки?
– Здесь спали. И что дальше?
– Что, на диване?
– На диване.
– Понятно. И как же вы спали, он ведь узкий?
– Ты в своей тюрьме совсем поглупел. Он раскладывается.
– А почему ты его не разложила?
– Может, спросишь еще, почему я постель не постелила?
– Спрошу. Почему не постелила?
– Потому что тебе пора. Или ты рассчитывал здесь поселиться?