– Ничего, оригинально, – с одобрением произнес Коля, оглядывая интерьер. – Голь на выдумки хитра. Фойе нет, занавеса нет, сцены почти нет.
– Место есть только для искусства, – высокомерно парировала Даша выпад против своего театра.
– Что это ты за них заступаешься? Ты здесь уже бывала?
– И не раз. Тебя это удивляет?
– Меня это разочаровывает. Я думал – открыл тебе новые горизонты.
– Ты открыл. На премьеры я ни разу не попадала. Они у них не по билетам, по приглашениям.
– Ты за билетами ночами в очереди не дежурила, случаем?
– Нет, не дежурила. У них европейская система: билет можно заказать на день, за который они еще не распроданы, хоть за несколько недель вперед. И пока есть заказы на билеты, они не снимают спектакли.
– Есть в этом семя здравого смысла, – вновь одобрил политику "Балагана" Коля. – Но вот почему у них зал не занят полностью стульями? Стены оформили, а на самом главном экономят?
– Нет, просто зал не приспособлен. И сейчас с заднего ряда почти ничего не видно и не слышно. У них режиссер считает, что зритель должен ясно видеть лица актеров без всяких биноклей, иначе невозможно оценить игру.
– Не дурак.
В противоположном от сцены конце подвала по случаю премьеры разместился импровизированный буфет. Коля за разговором подманил в ту сторону Дашу и вскоре они оказались в окружении нескольких пар, оказавшихся компанией самого инициатора сближения. Он принялся представлять девушке своих приятелей, их жен и подружек, столпившихся со всех сторон, она смущенно повторяла свое имя, не запоминая имен знакомящихся с ней. Потом Дашу угостили коктейлем с зонтиком и с соломинкой, какого ей никогда прежде не приходилось пробовать, забросали ее вопросами, на которые она отвечала невпопад, предлагали после спектакля заглянуть в какие-то совершенно не известные ей места. Она немного оторопела от полноты ощущений, никому так и не сказала ничего определенного и только обрадовалась, услышав первый звонок. В части торжественности подготовки к зрелищу "Балаган" при всей скудости возможностей не уступал московским театрам, и традиция звонков соблюдалась в нем свято. После третьего немногочисленные зрители заполнили до отказа зал, свет погас сразу, а не постепенно, освещенной осталась только пустая сцена с двумя стульями и столом.
По мнению режиссера, отсутствие занавеса приближало его театр к шекспировскому "Глобусу", но Шекспира ставили редко, а пьесы более поздних авторов не были рассчитаны на такую скудость выразительных средств, и их приходилось слегка подтачивать под предлагаемые обстоятельства.