>. Автор вторых воспоминаний была аристократкой, урожденной княжной Голицыной, дочерью черниговского губернского предводителя дворянства. Когда в поместье предводителя пришла весть о погроме в соседней деревне, все члены семьи князя Голицына «...как безумные завопили «ура». Чувство гордости за мужика, которого евреи и агитаторы совращали с пути истинного... это чувство, чувство гордости за мужика охватило нас... «Молодцы, вот так молодцы!», «Вот тебе и революция!», «Вот вам монархический народ!» кричали мы все наперерыв, охваченные, как дети, восторженным порывом»
>314>>315.
Монархический народ состоял не только из русских по крови. В Иркутске, по сообщениям газет, «среди черносотенцев был замечен переодетый полицейский урядник, носящий итальянскую фамилию. Встав в театральную позу, урядник-итальянец взывал: «Кто за русский народ, переходи на нашу сторону!»>316> В Казани в патриотической манифестации участвовали татары во главе с муллой Г. Баруди>317>. Патриотические чувства выражали также джанкойские цыгане, правда, проявили их в основном в грабеже имущества ремесленников-евреев, проживавших в Карасубаре. Это вызвало неодобрение у мусульман: «К вечеру один из представителей местных мусульман Аджи Джепар во главе нескольких человек своих друзей обошел дома всех джанкойских цыган, принимавших участие в грабеже, и без сопротивления отобрал награбленный товар, который тут же был передан беднякам»>316>. И уж совсем анекдотический случай отмечен в Твери, где в погроме участвовал часовой мастер — еврей Э. Зильберман>318>.
В фонде министерства юстиции сохранились сведения об осужденных за насильственные действия и грабежи во время погромов. Разумеется, это неполные сведения. К тому же они касаются только тех осужденных, кто обратился за помилованием. И все-таки даже на основании этих данных можно составить представление о погромной толпе в целом. Удалось выявить I860 лиц, причастных к бесчинствам в октябре 1905 г.>319> Подавляющее большинство — мужчины, женщин всего 12. Самому старшему из погромщиков исполнилось 75 лет. Ни преклонные лета, ни телесная немощь не препятствовали участвовать в погромах. Так, 66-летний житель Орши И.Ф. Битюков поднялся чуть ли не со смертного одра и приковылял к месту побоища. Не имея сил убивать, он наслаждался тем, что ковырял костылем в мозгах убитых>320>. Погромы не были делом рук легко возбудимой и податливой на посторонние влияния молодежи. Только десятая часть погромщиков не достигла совершеннолетия (21 год), тогда как 63% осужденных за погромы были в возрасте 21-40 лет.