Карамелька открыла было рот и тут же закрыла, сообразив, что за еще один выкрик удостоится дополнительного свидания с Шекспиром или Диккенсом.
Нарин бросила взгляд на настенные часы, висевшие над дверью, и провозгласила:
— У нас еще есть десять минут на практику. Попрошу вас встать из-за парт, — пронеслось по аудитории мягкое грассирование. — Представьте, что я — юный джентльмен, которому вы бы хотели запомниться. У вас всего несколько секунд. Предпринимать можно все, в пределах этикета.
Преподаватель начала свое неспешное шествие. В нее стреляли глазками, роняли под ноги тетрадки, томно вздыхали и невзначай касались плечом. Когда от меня до Нарин оставалось несколько шагов, я почувствовала, что сиделось мне значительно лучше, чем стоялось. Голова начала кружиться, и я решила совместить приятное с полезным: задержала дыхание и, как только femme fatale подошла ко мне, с чувством выполненного долга грохнулась в обморок прямо на нее.
Очнулась от противного запаха нашатыря, который, по ощущениям, заехал мне хуком прямо в нос, и первое, что услышала:
— Ставлю вам «отлично». Прием, конечно, стар как мир, но отыгран мастерски. Ни тени лжи, а краски на вашем лице… поздравляю, вы прирожденная актриса!
Спина через корсет ощущала жесткую спинку скамьи, вокруг столпились институтки, возглавляемые мадам Браскес с нюхательной солью в руках, а мне хотелось одного: ослабить шнуровку.
Звонок, ворвавшийся в аудиторию, вывел замерших девушек из оцепенения.
— Все свободны, — возвестила Нарин и, обращаясь уже ко мне, добавила: — Мадемуазель Смирнова, попрошу вас задержаться на минуту.
Не сказать, чтобы я сильно рвалась к выходу. Для этого нужно было бы, как минимум, принять вертикальное положение, а я так удобно устроилась. Да и упасть со скамьи тяжелее.
Когда аудитория опустела, госпожа Браскес подошла ко мне и прищелкнула пальцами. Я почувствовала, как шнуровка, словно живая змея, заскользила по лопаткам, как развязался тугой узел, ослабляя хват ребер корсета.
Воздух, ворвавшийся в легкие с глубоким вздохом, опьянил не хуже глотка коньяка: качественно и надолго.
— Здесь не стоит доверять даже стенам, не то что соперницам, — грассирование исчезло из ее речи, будто актриса вышла из кадра и скинула с плеч опостылевшую роль.
— Спасибо, я поняла, — ответила первое, что пришло в голову, и вопросительно посмотрела на Нарин. Не зря же она оставила меня здесь? Ослабить шнуровку можно было и не столь эффектно.
— Наверное, недостаточно поняла. В этом заведении все направлено на то, чтобы через шесть лет в свет вышли идеальные жены советников, дипломатов, аристократии, глав кланов, родов, домов… Даже то, что вас кормят, как воробьев, и то подчинено этой незримой дрессировке. Быть пунктуальной, всегда приходить в столовую, как бы тебе этого не хотелось, потому что ты вечно голодна… А как умело преподаватели будут вас стравливать, поддерживая интриги и лицемерие, — глубокий, печальный вздох, отведенный в сторону взгляд, руки, которыми она обхватила плечи…