– Это где же такой? Что-то не слышала.
– На Ванцетьевской. Я вас встречу у гостиницы «Евразия». Оденьтесь соответственно тематике.
– То есть преобразиться в вампиршу?
– Что-то вроде того.
А почему бы и нет? Любое общение с подозреваемым мне только на руку. Глядишь, в неформальной обстановке и прояснятся интересующие меня детали. Сейчас съезжу домой, перетрясу свой гардероб, подберу подходящий прикид, заодно и пообедаю. А макияж мне сделает Светка. Стоп. Сейчас я поеду не домой, а на квартиру к Воложскому. Он ведь будет занят часа два, сам так сказал. Значит, у меня будет время осмотреть его жилище. Вдруг обнаружится что-то, что недвусмысленно укажет на его причастность к убийству Сосновского. Я распрощалась с Воложским до шести вечера и вышла из мастерской. В машине я снова достала Наташин листок с адресом художника. Проживал он на Ворошилова.
На лифте я поднялась на седьмой этаж и позвонила. Тишина. Естественно, ведь хозяин квартиры трудился в мастерской. Других обитателей, по всей видимости, тоже не было. Я еще немного подождала и посмотрела на двери других квартир. Все было спокойно. Тогда я достала из сумки комплект отмычек. Отмычки и пара наручников всегда при мне – мало ли что может произойти во время расследования.
Я открыла дверь и вошла в прихожую. В первой комнате, по всей вероятности, было хранилище картин художника. Они стояли на полу аккуратными рядами. Из мебели здесь были диван, кресло, письменный стол и книжный шкаф. Я принялась поочередно выдвигать ящики письменного стола, но ничего, имеющего хоть какое-то отношение к Сосновскому, не нашла. Если честно, я и сама толком не знала, что именно хочу обнаружить. Может быть, какие-то документы, косвенно подтверждающие версию о компромате, который Воложский нарыл на Николая Сосновского. Или еще что-то подобное.
В книжном шкафу книги были в основном по истории живописи. А вот это уже интересно! Я увидела на одной полке подборку книг по вампиризму – и художественную литературу, и научную, точнее псевдонаучную. Что за страсть к кровавым культам? Я взяла в руки «Танатологию – науку о смерти». Открыла ее там, где лежала закладка. А что здесь? Красным карандашом были подчеркнуты отдельные абзацы: «По свидетельствам современников, Вильгельм Штекель был первым, кто использовал термин «танатос» для обозначения влечения к смерти, который в дальнейшем приобрел более широкое содержание и в настоящее время применяется в психоанализе для обобщенной характеристики любых деструктивных (саморазрушительных) тенденций. Вильгельм Штекель, вначале пациент, а затем один из наиболее талантливых последователей Фрейда…» Так, что там еще? «Тесное сотрудничество Фрейда и Штекеля продолжалось почти шестнадцать лет. Разрыв двух ученых…». А вот это уже выдержка из работы самого Зигмунда Фрейда: «В школе мы слышали политическое изречение древних римлян, гласившее: «Хочешь мира – готовься к войне». Мы можем изменить его сообразно нашим нынешним потребностям: «Если хочешь вынести жизнь, готовься к смерти». Что бы это значило? Как ни крути, тема смерти очень занимала Игоря Воложского. А может, наоборот, тема бессмертия? Ведь по легендам именно бессмертие обретают эти монстры.