Эти уроки пригодились Эли в вербовочной работе. Как можно убедить человека совершить предательство? Какие слова заставят его, в случае провала, остаток жизни, в лучшем случае, провести в тюрьме? Как быть с совестью, которая потом шепчет тебе в ухо: «Это по твоей вине он получил пожизненное заключение, или, как у арабов, кончил жизнь на виселице?»
Стюардесса поравнялась с Эли — время подходило к обеду.
— Что будете — минеральную, сок, вино?
— Томатный сок, пожалуйста.
Эли почти наизусть заучил материалы, которые находились в досье на Когана. Его задача облегчалась информацией от «Далилы» (такой псевдоним Моше присвоил Гали). Информация была о том, что Коган готов говорить. Не ошибается ли «Далила»? Может быть, желаемое принимает за действительность? А, может быть, это одна из хитро придуманных ловушек КГБ? Но мне пока в Берне ничего не грозит. Встречусь, побеседую, и после первых слов станет ясно, не зря ли потрачены деньги «Моссада».
* * *
Для участников симпозиума устроители забронировали номера в гостинице, располагавшейся в десяти минутах ходьбы от конгресс-холла. Очень удобно. Вечер прошел в обычных для такого события хлопотах. Пока все разместились, пока подъехали опоздавшие, пока организаторы раздавали участникам материалы выступлений и значки с именем, фамилий и названием страны делегата, подошло время ужина. Одноместный номер в конце коридора вполне устроил Боруха. Окна выходили во двор, все чисто, аккуратно прибрано. Горячий душ восстановил его силы. Переодевшись в вечерний костюм, он направился в ресторан при гостинице.
— Итак, часы пошли. У меня в распоряжении три дня. Последний день — резервный, на всякий случай. Следовательно, сегодня надо уже обозначиться и договориться о встрече на завтра.
Эли заказал официанту фуа-гра — свой любимый паштет из гусиной печени и легкое рыбное блюдо с овощами. Бокал трёхлетнего Божеле настроил его на оптимистический лад. Чем чёрт не шутит. Может быть, удача улыбнется ему напоследок.
Эли уже давно решил, что вербовка Когана — его последнее дело. Хватит, пора уходить на покой. Еще пару, тройку лет он может поработать, как преподаватель в разведшколе, или как консультант. Резко менять образ жизни опасно. Пора заняться здоровьем. Три последних года, проведенные в Москве, стоили ему многого. Врачи записали его в гипертоники, беспокоила давно заработанная язва желудка. Он заметил, что реже стал оборачиваться вслед полным брюнеткам… Да, годы брали своё…
В это время в ресторан вошли несколько человек — явно русские. На них он насмотрелся в свое время в Москве и мог безошибочно узнать их даже в толпе. Почти одинаковые черные и темно-серые костюмы, нейлоновые белые рубашки, черные ботинки. Они разместились за двумя свободными столиками в углу зала. Среди русских ученых Эли быстро нашел «Хроноса». Почему Якову Соломоновичу дали в «Моссаде» такую кличку, Эли не знал. Хронос — бог времени, дарующий бессмертие. Видимо, какой-то умник из молодых рассчитывает на долгую работу с ученым из Дубны. «Хронос» был лет на пять-семь старше Эли. Выглядел он для своих пятидесяти лет вполне прилично. Костюм сидел на нем немного мешковато. Но Эли мог по пальцам пересчитать в Москве его знакомых русских, которые шили себе костюмы на заказ или покупали их за границей. Седые волосы, видимо перед поездкой, были более-менее приведены в порядок местным парикмахером. Михаил Соломонович о чем-то оживленно беседовал с коллегами.