И еще Евгений понял, что в этих трепетных отношениях и близко нет ничего того, что относится к понятию «инцест». Сложившаяся в семье Лизы гармония, отбросив массу глупых предрассудков и ненужных табу, сохраняла, тем не менее, главную основу, без которой гармония становится невозможной.
К сожалению для Евгения, гармония в его семье тоже была, но другого рода – при том, что у него с родителями были прекрасные отношения. Они сумели воспитать его так, что он и любил, и уважал их, и не столько боялся их самих, сколько боялся их огорчить или разочаровать чем-либо.
И, однако, родители Евгения считали, что между родителями и детьми всегда должна выдерживаться определенная дистанция, что нельзя открыто выражать свои чувства, что не стоит слишком много «нежничать» и «сюсюкать». То есть, так считал отец Евгения, который был воспитан именно так, и именно такой порядок завел в своей семье. Его жене пришлось с этим согласиться, и, соответственно, Евгений, не видя ничего другого от рождения, также считал их семейный порядок единственно возможным и самым что ни на есть правильным.
На самом же деле и мать Евгения, и его отец вполне обладали и нежностью, и чувственностью, и ощущением чего-то особенного в себе, вот только не могли они открыто выражать эту чувственность, и эту особенность.
Отец Евгения, будучи подростком и молодым человеком, иногда во время походов в магазин вдруг забредал как бы помимо своей воли в отдел женского белья и с преувеличенным вниманием принимался разглядывать все эти трусики, бюстгалтеры, ночнушки и прочие прелести, представляя в них самого себя, и думая об ощущениях, которые могли бы подарить ему эти нежные дамские тряпочки. И тут же он гнал от себя эти ощущения, и убегал из этого отдела со всех ног.
А мама Евгения, будучи девушкой, рассматривая и поглаживая выбираемое в магазинах белье, тоже иногда представляла себе, как хорошо было бы нарядить в него какого-нибудь юношу. Вон того, например, мускулистого! Или вон того, с очень симпатичной поджарой попкой. На ней, этой великолепной попе, очень хорошо смотрелись бы вот эти беленькие кружевные трусики!.. И, может быть, было бы очень интересно отдаться молодому человеку, не раздетому совсем, а одетому в дамскую ночную рубашку – чтобы можно было ее медленно поднимать, поднимать вверх, открывая его напряженную плоть, готовую уже войти ей самой в разгоряченное лоно…
И мама Евгения тоже гнала свои фантазии прочь, как бы говоря себе: «Не положено! Нельзя! Запрещено!..»
Да кем запрещено-то?..
Кем не положено?..