Дышать было почти нечем, скулы разрывались от боли растяжения, рот чем-то забит, на лице, помимо тугой повязки на глазах, чувствовалась, какая-то вонючая тяжесть, мешавшая определить хоть что-то, посредством обоняния.
Она вспомнила о Боге, но не знала ни одной молитвы! Тогда стала ругать Его…, ругать всё и всех. Ужас, сменился отчаянием, утяжеляемый новыми ощущениями и страхами, члены не слушались, да и были прикованы, растянуты. Татьяна согласна была быть изнасилована хоть десятком маньяков, избита, унижена, ограблена, потерять все, чему радовалась, даже минимальный комфорт.
Девушка уже не была в состоянии думать, только желать конца: «Пусть все закончится! Я хочу, чтобы все закончилось! Пусть потеряются даже десятки лет жизни, пусть пройдет и молодость, все, все…, только пусть пройдет, все сейчас! Только пусть…, я прошу, я умоляю остановить это! Кто это делает, да делай же скорее! Миленький, ну пожалуйста! Пусть все кончится! Если дом, какой-то рядом, упади на меня и раздави, только быстрее! Пусть пойдет дождь, и потоки утопят меня! Может, упадет дерево! Ведь не может же не быть рядом ничего, что может меня убить…, ааааа, убить и закончить это! Все, что угодно, только скорее конец! Что это…, нннн, не важно, скооооорееееее!!! Пожалуйста! Возьмите все, что у меня есть и может быть…, мне не надо ничего, даже здоровье, все, все, жизнь, все и всех, все скоты! Где вы все! Поооомооогите! Я хочу умереть! Скооорееее…».
Не понимая и не имея возможности проанализировать ни свое состояние, ни уровня угрозы, ни причины происходящего, она начала желать умереть поскорее! Боль перестала ощущаться точечно, но мучила нестерпимо везде – казалось тело ее разобрали изнутри по кусочкам, и отдав на съедение миллионам маленьких крыс, каждый раз заново оживляли, и снова, и снова, и снова…
Она мычала в отчаянии, визжала и стонала, сквозь повязки и кляп, самопроизвольно пыталась выгнуться спиной так, чтобы сломать себе позвоночник или сильно удариться головой, чтобы раскроить череп, но не могла даже пошевелить, будто была парализована.
В глубине её сознания скоро зазвучало только одно слово, оно не было о спасении или раскаянии. «Скорее!» – так выглядела ее молитва и с этим она упокоилась, будучи наследницей огромного, по любым меркам, состояния, дочерью всесильного отца, почти супруга, не менее, всесильного мужа…
Не дойдя до машины с водителем, каких-то тридцати метров, она погибла уверенной, что проживет минимум пол века в счастье и богатстве. Не желая отличаться, хотя бы внешне, от своих подруг, Татьяна просила ждать водителя не у самого главного входа, а у выхода из парка, примыкавшего к комплексу. Нужно было, как уже несколько лет, всего-то пройти небольшую аллейку, обычно людную и залитую солнечным светом.