Элеонора встревожилась вопросом, но, не подав вида, решила, на всякий случай, вкратце рассказать свою историю любви, которой никогда они с Татьяной не касались:
– А как же. Конечно был, только было это так давно, что и сама уже не помню. Недолго совсем – мы разошлись. Глупость, конечно, он не уступил мне, я ему, в результате он уехал на Дальний восток и прождал меня пол жизни, пока не умер. Я же ждала его здесь, и дождалась только прощальное письмо, с признанием в любви и заверениями, что кроме меня у его больше никого никогда не было!… – Хоть сказано это было обыденно и почти без интонаций, что-то зацепило Таню. Выражение недоверия пробежало по ее лицу, губки открывшись, причмокнули, а руки поднявшись, охватили голову:
– Ты отказала любящему тебя мужчине, а он тебе?! Зачем же?… – Девушка, не дождавшись быстрого ответа, подняла взгляд на бабушку и заметила огромные слезы, застывшие у самой переносицы в уголках, еще красивых, глаз:
– Мы не отказывали…, мыыы ждали в надежде, что другой уступит… Глупо так все! После его смерти, по его завещанию, мне переслали большую коробку писем. Я читала в день по одному…, и читала их… десять лет!
– Десять?!… – Не веря услышанному, Татьяна подбежала, посмотрела ей в намокшие глаза, и заплакав сама, обняла. Обе зарыдали. Сквозь всхлипы, женщина продолжала:
– Мы не виделись десять лет, но каждый день он писал по небольшому письму, складывая их в специальный сундук… В написанном никогда ничего не повторялось… Он писал о своей любви, о том, что просто не знает, как пережить следующий день…, не знал, но прожил так из года в год, десять лет!…
– Почему же он не послал ни одного?!
– Он боялся получить отказ! Он боялся, что я разлюбила его, что не простила, что я уже за мужем и у меня другая семья. Он боялся даже узнать об этом, живя надеждой, что возможно, когда-нибудь, все будет…
– И так и умер с этой надеждой, не узнав правды?
– Я послала ему телеграмму, что еду, что по-прежнему люблю, что жду, и сразу приеду, если он захочет иметь такую упертую своей женой…, но я написала на адрес его брата, жившего в том же городе, не зная адреса его общежития… и прождала в ожидании ответа девять с половиной лет…
– Он что, не получил ее?
– Получил…, как вещи погибшего родственника. Брат не успел передать – упокоился после болезни, иии…, она…, телеграмма, таки осталась… Единственная вещь, которую Виталий оставил от брата, была фотографии их матери. Телеграмма была вставлена в угол рамочки. Гена, как я понимаю, был уверен, что брат, не сможет не обратить внимания на мамину фотографию и умирая, вставил мое послание в эту рамочку… – она так и простояла почти десять лет… фотография мамы в рамочке, с воткнутой телеграммой, которую он ждал столько лет…, ждал и имел!