– Я не говорю с законниками!
– А я не говорю с отребьем, но знаешь, иногда полезно отдыхать от своих принципов. Вы сидите здесь как крысы, дышите зловоньем, спите в грязи, и я вижу, как хворь начинает разбирать ваши тела. Первыми начнут умирать дети и старики, потом – остальные. Когда вы в последний раз видели солнечный свет? Когда дышали полной грудью? Когда ели что-то свежее? Вам надо выбираться отсюда, и я помогу в этом, но сначала дайте мне встретиться с Валеской.
Посеять семена сомнения и помочь им взойти, дабы расколоть единство противника, стравить его составные части промеж собой и править устроенным хаосом – главная стратегическая доктрина Мескии, которая продолжала верно служить. Среди цыган завязались скоротечные споры и обсуждения.
– Почему мы должны вам верить? – спросила лиса, подозрительно щурясь. – От благородных господ добра ждать не следует!
– Ваш выбор скуден – довериться мне или умереть здесь. Могу еще слово тэнкриса дать, хотя для вас оно значит не больше, чем слово цыгана для меня. Я не пытаюсь вас обмануть, я просто даю вам шанс. Можете еще посоветоваться, но торопитесь.
И они воспользовались данным временем.
– Я сначала подумал, что придется перерезать пару глоток, когда мы пришли, шеф, эти ребята на нервах.
– Хозяин заставил их успокоиться, чтобы избежать кровопролития. Он не желает спугнуть цель нашего визита.
– На месте этих горемык я бы прыгал от радости, что кому-то есть до меня дело, а они еще думают.
– Они не привыкли, чтобы с ними считались, Адольф, любое проявление заботы принимается в штыки как попытка обмана. Цыгане в Арбализее живут немногим лучше тех же ратлингов.
Наконец они приняли решение, о чем поведала старуха. Было похоже, что цыгане оберегали эту Валеску словно некое сокровище, она много значила для них, и даже перед очень мрачными перспективами они не желали отдавать ее просто так.
– Она встретится с вами, только если сама пожелает. Придется подождать, мы отправили к ней Кинемона.
– Значит, здесь ее нет.
– Нет. Мы не позволим никому схватить девочку, даже если нас самих поймают.
– Самоотверженно. Но вы ведь понимаете, что ни одна воля не выдержит пыток?
– Понимаем, понимаем, однако мы дадим ей время.
Лиса была искренна, и это вызывало во мне тревогу.
Время ожидания нас пригласили скоротать у переносной газовой горелки, над которой подрумянивались крысы. К счастью, этой живности округ тоже хватало, и есть ратлингов беглецам не приходилось. Дорэ не отказался от предложенного угощения и с хищным урчанием вгрызся в мясо, перемалывая его вместе с костями. Вокруг собрались люди и лисы с мизерными вкраплениями других разумных видов, мужчины, женщины и дети, все испуганные и настороженные.